Читать «На пределе!» онлайн - страница 86

А слесари тем временем установили две лебедки, приспособили тросы. И вот наступил торжественный момент, когда Тулин сделал последние удары ломом, смерзшийся грунт рухнул, и лом, звеня, выскочил на землю уже по ту сторону железнодорожного полотна. Колонисты кричали «ура!», обнимались. Тулин оглаживал черную бороду, довольный победой, говорил:

— С начальства полагается… Горлышко бы промочить. Пылища!

Я раздобыл у Кузьмича по чарке разбавленного спирта для своих героев. Они пили, закусывали соленой кетой и черемшой, говорили о своей трудовой удаче, перебирая малейшие подробности минувших суток.

А в это время лебедками таскали из затона по трубе толстые бревна, предназначенные на топливо для калорифера и обжиговой печи.

Апрель сорок пятого! Теперь каждый день передают приказы Верховного о наших победах.

Апрель! Весенний пьянящий ветер дует упруго и ласково с юга, он овевает закопченные угрюмые цехи завода, полуразрушенные сушильные сараи. Ветер ласкает обожженные и задубевшие от морозов за долгую зиму лица работниц. Я совершаю свой ежедневный обход цехов и всюду меня встречают утром обычным вопросом:

— Как дела на фронте?

Этот вопрос задала мне формовщица Сапрыкина. Вместе со своей подружкой Дашей Перетрухиной она при том не переставала снимать кирпичи, только что отрезанные автоматом от влажной глиняной ленты.

— Какой город наши взяли? — подхватила Перетрухина. И другие работницы чуть замедлили движения, чтобы лучше расслышать ответ.

— Вчера взяты сильные укрепления на подступах к Берлину — Зееловские высоты, — говорю я, торжествуя.

— Значит, капут фашистам, Гитлеру капут! — кричит Сапрыкина.

— Капут, дорогие женщины!

Радость и надежда на лицах работниц. Они обмениваются мыслями по поводу сражения под Берлином, привычно и неутомимо делая свое дело.

— А когда война совсем окончится? — допытывается Сапрыкина.

— Рейхстаг возьмем — и войне конец!

— Вот праздник-то будет! Всем праздникам праздник! — восклицает Сапрыкина. — У меня бутылочка водки есть, для этого случая припасена. Год как берегу.

— Ты где ее прячешь? — зубоскалит слесарь Манаенко.

— Это секрет, Никитушка.

— А если — победа, стопку дашь?

— А как же, по такому случаю и не угостить. Если подоспеешь…

Женщины смеются.

В апреле самое каторжное место — глиняный карьер. Уму непостижимо, как только все женщины, работающие здесь, не болеют все разом. С потолка, подпертого стойками, — непрерывная грязная капель. Скрыться от нее никак нельзя. Работают все в легкой спецовке, уже через полчаса после заступления на смену они мокрешеньки насквозь. От разгоряченных работой тел идет пар… Узкоколейные пути, по которым катают вагонетки с глиной, покрыты водой. Колеса часто соскакивают с рельс, тогда женщины скопом обступают вагонетку, поднимают ее на руках и ставят на рельсы, ругаясь почем зря. Вот в такой острый момент я и заявился в карьер.