Читать «Мы победим! / Тайные тюрьмы Сальвадора» онлайн - страница 90

— Нет, их нет. Они не из Революционной армии народа. Мы отпускаем только вас. Сейчас поедем в Санта-Ану за документами. Вы уезжаете сегодня вечером.

После ухода Кастильо Лиль обняла меня, говоря:

— Радость-то какая! Не забывай, о чем мы с тобой беседовали. Нужно стремиться к единству. Находясь здесь, мы почувствовали и убедились в его необходимости. В противном случае нас будут бить по-прежнему, поодиночке им легче разгромить наши организации.

Горький комок подступил у меня к горлу от сознания того, что наше скорое освобождение еще раз подтверждало разобщенность в действиях каждой организации. В противном случае, наши потребовали бы освободить не только нас двоих. Мне и в голову не приходило, что из чисто сектантских соображений партия не потребовала выдачи Лиль Милагро и других товарищей. Более вероятным мне казалось, что ввиду отсутствия связи между организациями им было неизвестно об их аресте. Глубокая грусть овладела мной, и, несмотря на то что свобода была близка, я не чувствовала удовлетворения, потому что предоставлялась она не всем товарищам, томящимся здесь.

Слова Лиль Милагро были справедливы и объективны. Слушая советы подруги по заключению, я почувствовала боль в груди, но еще большее впечатление на меня произвело то, что, несмотря на несправедливость только нашего с Марсело освобождения, ее взоры были обращены к высшим политическим целям: использовать этот опыт в борьбе за единство и революционную зрелость. Именно такой вывод вытекал из того грустного разговора, свидетелем которого была также Ана Хильма. Выполнить то, что мы обещали друг другу, было не только моим личным делом, но и объективным долгом революционера. Разногласия, субъективизм, имевшиеся в деятельности наших организаций, наталкивались на политическую необходимость, состоявшую в укреплении единства и повышении зрелости революционных сил. Находясь в тюрьме, мы особенно остро ощущали это. Видя, как приводили арестованных из всех организаций, мы поняли тогда, какую выгоду извлекал противник, играя на разногласиях между нами, добиваясь своей цели: разгрома и уничтожения революционного движения страны.

Мы молча дожидались развязки. Тишину ненадолго нарушил рассказ Марсело о том, как сержант Боланьос, бывший старшим смены, несколько раз поднимался к нему узнать его анкетные данные. Очевидно, начальство приказало ему поторопиться, потому что хотело урегулировать вопрос как можно быстрее, и нам нужно было выдать правильно оформленные документы. Поведение сержанта, уже во второй раз за вечер поднимавшегося к нам, было очень необычным. Пытаясь казаться даже любезным с Марсело, он не мог скрыть своего возбуждения.

— Все полицейские смотрели на меня в полном недоумении, — рассказывал Марсело.

— Черт возьми, Марсело, ведь уже сегодня ты будешь на свободе, — воскликнул Валье.

— Это еще неизвестно, — возразил тот. — Вы мне не поверите, но, закрывая дверь, сержант случайно ударил меня по ноге и даже извинился.

Забавно, — проговорил доктор Мадрис. — Роли меняются.

— Они, похоже, не могут найти моих документов в муниципалитете Санта-Аны, и им нужны мои данные. Сержант Боланьос чувствует себя, как на иголках.