Читать «Мы были высоки, русоволосы...» онлайн - страница 29
Николай Петрович Майоров
1940
Тебе
Тебе, конечно, вспомнится несмелый и мешковатый юноша, когда ты надорвешь конверт армейский белый с «осьмушкой» похоронного листа… Он был хороший парень и товарищ, такой наивный, с родинкой у рта. Но в нем тебе не нравилась одна лишь для женщины обидная черта: он был поэт, хотя и малой силы, но был, любил и за строкой спешил. И как бы ты ни жгла и ни любила, — так, как стихи, тебя он не любил. И в самый крайний миг перед атакой, самим собою жертвуя, любя, он за четыре строчки Пастернака в полубреду, но мог отдать тебя! Земля не обернется мавзолеем… Прости ему: бывают чудаки, которые умрут, не пожалея, за правоту прихлынувшей строки. 1940–1941
«Я не знаю, у какой заставы…»
Я не знаю, у какой заставы Вдруг умолкну в завтрашнем бою, Не коснувшись опоздавшей славы, Для которой песни я пою. Ширь России, дали Украины, Умирая, вспомню… и опять — Женщину, которую у тына Так и не посмел поцеловать. 1940
«Как жил, кого любил…»
Как жил, кого любил, Кому руки не подал, С кем дружбу вел и должен был кому — Узнают все, Раскроют все комоды, Разложат дни твои по одному. 1939
В августе
Берег цвел репейником и илом, За репей цеплялась лебеда, И как будто намертво застыла В черно-синей заводи вода. Бочаги пугали глубиною, Синей топью угрожала зыбь. Бурлаками с звонкой бечевою Шли отлогим берегом вязы. А навстречу — выжженные дали В неумолчном грохоте войны… Серебром рассыпанным упали Бубенцы серебряной луны. Дымом потянуло из ложбины, Ветер дол тревожил горячо. Кисти окровавленной рябины Тяжело свисали на плечо. 1941
«Пусть помнят те, которых мы не знаем…»
Пусть помнят те, которых мы не знаем: нам страх и подлость были не к лицу. Мы пили жизнь до дна и умирали за эту жизнь, не кланяясь свинцу. 1941
«Ни наших лиц, ни наших комнат…»
Ни наших лиц, ни наших комнат… Но пусть одно они запомнят: вокруг московского Кремля вращалась в эти дни Земля.
