Читать «Мы были высоки, русоволосы...» онлайн - страница 28

2

Я выхожу на улицу, И первый попавшийся мне на глаза круглый фонарь Напоминает розовую плешь нашего управдома, С которым я поругался сегодня Из-за несчастного лифта, Позволяющего себе двигаться только в одном, Да и то ненужном направлении — к земле. Я часто думаю, что было бы с нами, Если бы мы не изобрели паровоза, радио, Аэроплана, сложнейших машин И прочих весьма интересных вещей, Которые позволяют нам думать, Что мы все-таки умные. Вчера один знакомый счетовод Уверял меня, что мир до сих пор Блуждал бы в хаосе цифр, Если бы кто-то случайно не придумал деньги. А я сказал ему, что это не так. Тогда он ушел в свою каморку, Обозвав меня предварительно шепотом. Затем я услышал неприятное щелканье — Он снова работал на счетах. Когда я об этом рассказал одной женщине, Она долго хохотала, не подозревая, Что в эту ночь ей приснится Мой клетчатый шарф.

3

Он считал, что единственная профессия, Которую позволительно иметь всякой женщине, Это — стенография. Он был убежден, Что все великие пианисты, каких мы знаем, Начинали со стенографии. Он в это верил, И с ним нельзя было спорить, Потому что если б он узнал, что это — не так, Он бросил бы свою жену, Женщину положительную и, кажется, умную, Владеющую в совершенстве искусством стенографии.

1939

Монолог старого актера

Я представлял Отелло в провинциальном театре, И местные жители, которым было все в диковинку, Вплоть до желтой рампы, сходили с ума от моей игры. Возможно, это было искренно. Но мне больше нравился Бюст той женщины, которая от имени местных театралов Принесла мне на сцену цветы. Я уже тогда знал, что умею нравиться полным женщинам, И вел себя вызывающе, а женщины любят грубость. Жизнь всегда опасна, и особенно для людей с темпераментом. И лучшие годы моей славы, когда меня Уже приглашали в одну столичную труппу, Я влюбился в актрису, которая играла Эмилию, Верную служанку Дездемоны. Из-за нее я отказался от приглашения в столичную труппу, И шел, кажется, сотый спектакль, Когда проклятый мавр, оставив Дездемону, Погнался за Эмилией, и пальцы его крепкой руки Легли на горло неверной жены Яго. Здесь зрители вмешались в пьесу И унесли Эмилию мою… Она жива еще, Лишь горло чуть помято да Голос хриплый выдает ее. После этого я не видел больше сцены, И моими новыми зрителями, Правда, не всегда внимательными, Стали мои сотоварищи по больнице душевнобольных. Да простит мне старик Шекспир, Что я нарушил действие великой Правдивейшей трагедии земли!