Читать «Мужицкая обитель» онлайн - страница 73

— Что ж вы делаете, когда не работаете?.. Читаете?

— Светские книги запрещены нам. Читаем божественные, больше размышляем!

— Молчим! В безмолвии дух питается…

— Кто молчит, тот не грешит!

— Грешить можно и помыслом!

— А ты так умей молчать, чтобы в тебе даже и помысла не было!

Я ушел отсюда в библиотеку, где заперто за стеклами шкапов до восьми тысячи томов богословского, исторического и технического содержания. Есть и на других языках. Между книгами я заметил несколько библиографических редкостей. Дамаскин на книги средств не жалел, и я здесь видел издания очень дорогие. Ученые монахи, вроде о. Пимена, пользуются библиотекой невозбранно, остальным же некогда.

— Иноку работать надо… Какая тут книга, коли у него рубаха еще вся в поту и руки от устали не двигаются!.. Не до книжек… Опять же малоумным быть куда выгоднее. С малоумного спросится меньше, чем с высокоумного!

— От книг и гибель вся! — делился потом своими впечатлениями один из тех монахов, с которых спросится мало. — Древле змий яблоком жен соблазнял, на древа всползал для сего, а ныне он в книги яд свой изливает и через книги хитроумных мужей и седовласых старцев громогласно на пути нечестивых ведет!..

— "Господи, помилуй!" — вот единственная книга. Читай ее всегда и спасен будешь!

XXVII

Кладбище. — Не признанный историей Магнус II Смек

Глухо шумят тенистые вязы… Белую стену обители всю заслонили они — не видать ее вовсе за этою колышущейся зеленью. Тихо дремлют во блаженном успении иноки под безымянными плитами и однообразными, подернувшимися травой насыпями.

Тихо спят, прислушивался я, вовсе не гудут, — должно быть, пригрезилось тому монаху, что рассказывал мне, как покойники молятся в своих полуистлевших гробах… Разбитый житейскими бурями и случайно приставший сюда странник даже позавидует их безмятежному сну. Корни цветущих кустов проникают к ним, над их насыпями щебечут птицы, стрекоза поблескивет на солнце своими сквозными крыльями, а их, этих отдыхающих бойцов, не зовет никуда, не тянет… "Аще убо живем, Господеви живем; аще убо умираем, Господеви умираем", — и больше никаких сомнений. Сон без кошмара, сон без видений, без грез, без страстных порывов к невозвратному прошлому…

Как придешь сюда, так и чувствуешь желание хоть прилечь на чужой могиле… Так тихо, тихо на душе становится, точно все там упало, все замерло и не шелохнется… Вода так иногда под солнцем заснет, даже борозда не бежит по ней.

На могилах — редко, редко где-нибудь имя… Большею частью насыпь или плита, а кто под ней — неизвестно.

— Отец игумен говорит: зачем имя?.. Кто что заслужил, тот то и получит. Крест у всякого, а имя зачем? Твой есмь аз, спаси мя!.. Бог знает. Он и заберет. А имени не надо!

Но вот несколько плит подряд… Господи, все какие старцы!.. Говорят, что недостаточная, исключительно растительная пища коротит век, а непомерный труд и совсем убивает. Приходится здесь убедиться, что все — чистейшая чепуха. Не угодно ли: