Читать «Москва: феномены, аномалии, чудеса» онлайн - страница 123

Долгое время считалось, что от каменных палат, где столько дет разучивались вирши, велись споры, произносились похвальные слова, ничего не осталось. Историки и реставраторы доказали, что это не так. Здесь же стоит нарядное здание Историко-архивного института. Если мы войдём во двор, то увидим оставшиеся с той поры палаты. Здесь некогда была большая библиотека, которой пользовался Ломоносов, бывший, как известно, неутомимым читателем. Вместе с тем книга не заслоняла от Михаила Васильевича жизни, друзей, Москвы — он постоянно бродил по городу, посещал шумные народные гулянья. Посмотрев позднее европейские города, Ломоносов пришёл к выводу: «Москва великий город, первого рангу во всей Европе». Обратил Михаил Васильевич внимание и на московский говор, который заметно отличался от диалекта его родного северопоморского: «Великая Москва в языке столь нежна, что А произносить за О велит она». Кстати говоря, московское произношение даже в пушкинское время считалось просторечием. Нормой же литературной было оканье. Поэты, читая стихи, не акали, как теперь, а окали.

Напомню, что ученики академии были ревностными участниками московской жизни, без них не обходился ни один праздник, ни одно событие. Они выступали в шествиях-триумфах, которые так любило петровское время, декламировали стихи, принимали участие в театральных действиях.

Поднимаясь по ступенькам Правильной палаты, представим себе первых журналистов, читавших в этом здании «Ведомости», которые вот-вот выйдут в свет. Работа была нелёгкой — ведь заметки просматривал сам Пётр, не любивший работы небрежной, нетерпимо относившийся ко всяким погрешностям. За опечатку он мог вгорячах наказать палкой. Некоторые сообщения, или, как их тогда называли, реляции, писал сам Пётр. Одним из первых редакторов был старательный Фёдор Поликарпов, первый московский газетёр, как тогда говорили. Пётр I был, несомненно, наделён недюжинным журналистским талантом. Он писал живо, кратко, энергично. Собственно, он писал, как говорил, и пустил в ход Множество изречений. После взятия Выборга Пётр в письме заметил: «Устроена крепкая подушка Петербургу». Возмущаясь ханжеством, он написал: «В церкви поют — спаси от бед, — на паперти деньги на убийство дают». На вопрос, как поступать с тем, кто пишет «прелестные (то есть смущающие) письма», Пётр кратко ответил: «Фитилю, в подкопе лежащему, не верить».

Поднимемся по ступенькам палаты. Представим себе Ломоносова, поздно вечером вышедшего из библиотеки на крыльцо и залюбовавшегося мерцанием Венеры, — не в этот ли миг его осенила мысль об атмосфере на далёкой планете? Как бы изумлён был Михаил Васильевич, узнав о космических деяниях своих правнуков!

Собор Василия Блаженного

Такие хорошо подготовленные и не похожие друг на друга наблюдатели, как фон Мольтке и Теофиль Готье, сошлись в своём восхищении этим чудесным собором. И, как следовало ожидать, природно-оригинальный ум полководца нашёл более сильные выражения, чем ум эксперта словесности.