Читать «Монголия и Амдо и мертвый город Хара-хото» онлайн - страница 51

Перевал Улэн-дабан (30) расположен в западной части Дунду-сайхана и, как все перевалы не только в Монголии, но и вообще в Центральной Азии, увенчан обо. Вблизи обо на плоской, занесённой снегом вершине перевала, мы были встречены вестовым монголом, который должен был указать экспедиции точное местонахождение ставки Балдын-цзасака. Здесь же мы произвели барометрическое определение абсолютной высоты Улэн-дабана, выразившееся в 7 985 футах [2436 м], а затем стали осторожно спускаться к югу, куда Гурбун-сайхан обрывается особенно крутыми и высокими утесами... Вблизи нас гордо, без взмаха крыльев, парил бурый гриф (Vultur monachus [Aegypius monachus]), а внизу, в стеснённой части ущелья, с подтянутыми к туловищу крыльями стрелою пронёсся мощный сокол типа Gennaia [Falco]...

Оставив ущелье, мы переменили курс на восток и стали подвигаться вдоль южного подножья скалистых гребней массива, пересекая многочисленные узкие овраги и лога, которые предательски скрывали расстояние. Лучший монастырь балдын-цзасакских владений, Хошун-хит, приютился на правой береговой террасе глубокой балки. Когда мы проходили мимо, ленивые, апатичные ламы оставили своё убежище и поднимались на приветливые горные скалы, чтобы погреться на теплом весеннем солнышке. Обширная котловина, примыкающая к южным склонам Барун- и Дунду-сайхана, была покрыта сплошным снегом и ограничивалась на далёком южном горизонте плоскими горами Ихэ- и Бага-аргалинтэ...

Наши усталые верблюды тащились вперед очень медленно, все мы с нетерпением ожидали, когда, наконец, покажется ставка местного управителя... Вдруг, совершенно неожиданно, словно из земли вынырнули два всадника: один из них был участник экспедиции -- казак Бадмажапов, командированный мною ещё с перевала вперед, с приветствием монгольскому князю, а другой -- чиновник Балдын-цзасака, привезший мне поклон своего начальника, вместе с голубым хадаком и приглашением на "чашку чая"... Через несколько минут, обогнав усталый караван, мы вступили в урочище Уголцзин-тологой, где на приветливом лугу уже стояли две юрты и голубая палатка, предусмотрительно приготовленные для участников экспедиции. Это видимое внимание к нам -- путешественникам -- и доклад Бадмажапова искренне порадовали меня и я с особенным удовольствием отправился пить чай к гостеприимному Балдын-цзасаку.

Состоящая из четырех юрт княжеская ставка была расположена восточнее, в расстоянии почти версты от нас, в небольшой лощине и несколько скрыта от глаз. У первой, предназначенной для гостей юрты, нас любезно встретили чиновники, которые тотчас по входе в юрту, усадили меня на почётное место; перед моим мягким сиденьем из ковровых подушек незаметным образом появился маленький столик с угощением -- чашкой монгольского (с молоком и маслом) кирпичного чая и целым блюдом превкусных хлебных лепешек, сахара и изюма. Вскоре показался и радушный хозяин, прифранченный парадным одеянием...