Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 77

Кони мчатся на полном галопе, повозку бросает из стороны в сторону, она вот-вот подобьет коней. Тогда конец: и сама погибну, и командира не спасу. А немцы совсем рядом.

Но вот и село. Краем глаза вижу — наши бегут. Мы спасены… Потом этот командир роты говорит мне: "Ты, Галя, полуспасла мне жизнь". — "Почему полу?" — спрашиваю я. "Первое "полу" относится к хирургу Скрипниченко, который, спасая меня от гангрены, ампутировал ногу. А второе — к тебе, вывезла меня с поля боя".

В ту же ночь, перелетев линию фронта, мы на рассвете приземлились в Киеве. Война для меня закончилась.

Нет, не закончилась, думал я, слушая ее рассказ. Из Киева она уехала к мужу в уже освобожденный Львов. С автоматом в руках и медицинской сумкой на боку Галя вместе со своим мужем Николаем Михайленко боролась против националистов. И только спустя три года после войны она вернулась во Львов. Муж пошел работать на Львовскую табачную фабрику, а Галя — в школу учительницей. Свыше двадцати лет она учила детей.

Встретились мы с Галей Квашой в Карпатах на партизанском слете лет через тридцать после войны. Она уже была на пенсии, имела внуков. Хотя по внешнему виду ее никак нельзя было назвать бабушкой — те же мягкие черты лица, та же лукавинка в глазах, та же загадочная улыбка.

Закончился митинг, пионеры пропели песню о Марии Евенко, все потихоньку расходились, а мужчины успели даже пропустить по сто граммов в честь партизанской встречи. А Галя все еще стояла на могиле Марийки. Мы с ее мужем, Колей Михайленко, стояли в стороне. Не оборачиваясь к нам, Галя промолвила тихо, вроде бы самой себе:

— В одной роте мы воевали с Марийкой Евенко, жили в одном шалаше, делились своими девичьими секретами. И вот… Сколько лет уже она спит в этой могиле…

— Слышала, что рассказывал гуцул? — спросил я. — Гестаповцы приказали выбросить ее тело в овраг, уничтожить память о партизанке. А получилось все наоборот: ей построили памятник, о ней поют песни, в книгах пишут о нашей Марийке.

— Безумцы они. Не понимали, что то, что совершили партизаны, нельзя уничтожить.

— Пойдем, Галя, хватит, — сказал ее муж, тот самый Коля, с которым она подружилась еще в отряде.

Галя взяла его под руку, и мы начали спускаться с горы".

Мне могут возразить, что все это было давно. И это, конечно, верно. Но война подобна чуме. Раньше так оно и было: война сопровождалась чумой. Бороться против чумы удавалось. Против же войны, говорят, не помогают никакие средства. Но это неверно. Сама жизнь является средством против войны. Может быть, вам, читатель, это покажется и банальным, но знайте, недостаточно только ссылаться на то, что, в конце концов, жить хочется всем, а кто хочет жить, тот, мол, и против войны. Но если это так, то почему же сегодня существует угроза войны? Сегодня, когда новая война может привести к уничтожению всего человечества? Быть может, причина этому вне экономики, хотя милитаризм с экономикой, безусловно, связан. Есть люди, которых не назовешь живыми, хотя они дышат, едят, пьют и управляют другими. Они не могут любить, хотя и в состоянии удовлетворять свои физиологические потребности и выставлять напоказ свои симпатии — косметически обработанный продукт престижного воспитания.