Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 55

Должен сказать, что этот отрезок современной украинской истории мне был известен еще до моей поездки в СССР в 1981 году. Я думал об этом во время своего пребывания в Киеве. Любой разговор с украинцами происходил на фоне этих нацистских преступлений. Как они преодолели все это, не оставив в себе ненависти? Ибо я не почувствовал никакой ненависти. Наоборот. Молодой человек, заговоривший со мной в лифте гостиницы "Днепр", дружески мне улыбнулся и похлопал меня по плечу.

…На улице бушевал сильный ветер, срывая с каштанов листья. Серый туман лежал над Днепром, справа возвышался огромный монумент "Матери-Родины", который соорудили как раз в этом году, в честь освобождения украинской земли. Эта гигантская статуя женщины, женщины величавой и сильной, — своего рода Никита Кожемяка в женском обличии…

— Кто такой Кожемяка?

— Это, собственно, один из городский районов Киева. Но сначала с Никитой Кожемякою я познакомился в упомянутой сказке — наполовину сне, наполовину действительности — в тот самый вечер в гостинице "Днепр":

"Жил в древнее время в Киеве некий князь-лыцарь, и жил возле Киева змий, и каждый год посылали ему дань: молодого парубка или дивчину.

Вот подошел уже черед и дочке самого князя. Нечего делать: раз горожане давали, надо и ему давать. Послал князь свою дочку в дань змию. А дочка была такая собою красивая, что и не рассказать. Вот змий ее и полюбил. И стала она к нему подольщаться и спрашивает у него однажды:

— Есть ли, — говорит, — на свете такой человек, кто мог бы тебя одолеть?

— Есть, — говорит, — такой в Киеве, живет над Днепром. Как затопит он печь в хате, так дым под самыми небесами и стелется; а как выйдет к Днепру кожи мочить (ведь он кожемяка), то несет не одну, а сразу двенадцать, и как намокнут они от воды в Днепре, а я возьму, да за них и уцеплюсь, вытащит ли он их? А ему все одно: как вцепится, так и меня заодно чуть на берег не вытащит. Его только одного я и боюсь.

Вот и запало это в голову княжне, думает: как бы это ей весточку домой подать да на волю к отцу выбраться? А при ней не было ни души, только один голубок. Выкормила она его еще в те счастливые времена, когда жила в Киеве. Думала-думала, а потом взяла и написала отцу-батюшке: "Вот так, мол, и так. Есть у вас, батюшка, в Киеве человек, звать его Никита, а по прозвищу Кожемяка. Упросите его через старых людей, не согласен ли будет со змием сразиться, не вызволит ли меня, бедную, из неволи! Просите его, милый батюшка, и словами, и подарками, да чтоб не обиделся он за какое случайное слово. А я за него и за вас буду век богу молиться".