Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 33

Немецко-фашистским захватчикам удалось ворваться в крепость лишь после того, как пали все ее защитники, сражавшиеся, несмотря на раны и жажду, за каждую бойницу, каждый подвал, каждую башню до последней капли крови…

После падения крепости я ушла в партизаны. Моя трехлетняя дочь вместе со мной пережила все ужасы смерти. Держась за мою руку, стояла она под винтовками врага. Глаза ее стали седыми…

Я шел на встречу со скульптором Александром Кибальниковым, воспевшим подвиг героев — защитников Брестской крепости. Когда Кибальников узнал, что палестинский поэт побывал в Брестской крепости и хочет встретиться с ним, он пригласил меня в Москве к себе домой. Александр Кибальников… Он могуч и красив, как мраморная скала…

Я не мог оторвать взгляд от его рук. Они как бы излучают волшебное сияние, расплавляющее камень при рождении шедевра. Он взращивает камень в своих руках и дарит нам чудо…

В московском доме Кибальникова стоят бюсты Ленина, Маяковского, Есенина…

— Какая удивительная и тесная связь между скульптурой и поэзией!.. — говорит Кибальников, глядя на бюст Маяковского.

Он касается руками лица поэта, словно хочет разбудить его.

— Однажды ко мне в мастерскую пришла Лиля Брик. Его близкий друг. Она хотела посмотреть, каким выходит у меня Маяковский. Вместе с ней был какой-то мужчина, звали его Иосиф. Подойдя к бюсту, он сказал:

— Не знаю, его ли это губы…

Лиля Брик подошла ко мне, положила руку на плечо:

— Забудьте, что сказал Иосиф. Я хорошо знаю Маяковского. Это его губы…

Я спросил Кибальникова, почему он предпочитает делать бюсты, а не скульптуры в полный рост.

— Недолго ходили по земле Маяковский и Есенин. Я пытался показать их сердце…

Какое сердце бьется в этом темном камне?

Мы говорили, конечно, и о Брестской крепости.

— Как-то летом я поехал в крепость, — вспоминал скульптор. — Подошел к памятнику «Жажда» и увидел детей, несущих в кружках воду. Они наполняли ею каску бойца, все еще ползущего к реке Мухавец. Его убили фашисты, когда он был лишь в пяти метрах от воды.

Дыхание мое приостановилось…

Так рассказывал скульптор о своем детище, памятнике «Жажда» — бойце, высеченном из бетона, главном монументе Брестской крепости, которому еще не найдено имя.

— Ты думаешь, этот огромный монумент высечен из горы? — Кибальников улыбается. — Нет, на самом деле он полый. Стенки его толщиной всего двадцать пять сантиметров… Однажды немецкие инженеры спросили меня, откуда привезли эту гору, ведь в Бресте деревья выше любой горы.

Скульптор смеется в бороду:

— Я сказал им: «Понадобилось пятьдесят вертолетов, чтобы перенести эту каменную глыбу в Брестскую крепость».

Дорогой мой Александр Кибальников!

Этот чудо-монумент, величественный, как горная вершина, говорит нам о том, о чем хотел сказать ты: