Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 18

В Свети-Цховели находится большая икона с изображением Христа. Когда смотришь на нее под определенным углом и видишь лик Христа, на которого падает сверху свет, то кажется, что глаза его то открываются, то закрываются. Свет ли, проникающий из окна, создает такое впечатление, или краски иконы меняют свой цвет, когда падают на них лучи света?

Надо видеть собственными глазами это чудо игры света и красок, волшебство взора, который то вспыхивает, то погасает, если только внимательно всмотреться в лик Христа.

Грузины… Несмотря на все набеги и войны, опустошавшие их страну, дух их остался высоким и чистым, сердца их остались так же горячи, как воды горных ключей. Десятки национальностей живут в братской дружбе на земле Советской Грузии, словно цвета радуги.

Грузин, к которому пришел друг, превращается как бы в волшебную лампу Аладдина, готовую исполнить все желания гостя.

— Вот я пред тобою! Ты мой гость, ты мой повелитель!

Так воскликнул Резо Амашукели, когда я попросил его помочь мне встретиться с грузинской певицей Нани Брегвадзе. Резо стал словно лампой Аладдина или волшебным перстнем, как и мой друг русский поэт Анатолий Софронов, который, кстати, удостоен высшей палестинской награды — Щита палестинской революции. Благодаря его стихам, ставшим песнями, я услышал впервые голос Нани. Еще до моего приезда в Тбилиси А. Софронов попросил Нани Брегвадзе встретиться с палестинским поэтом.

И вот я вижу Нани в последнюю субботнюю ночь в Тбилиси. Боясь, что дым от сигареты повредит ее голосу, я не стал курить, но зато мне пришлось зажигать ее сигареты!

Нани попросила меня прочесть по-арабски мое стихотворение, посвященное ей. Она хотела положить его на музыку. Я прочел ей:

Ты уходишь сейчас далеко, И цветы увядают, Как же так? Ты дарила мне эти цветы — а сама ты уходишь? Ты открыла мне окна руками своими. Ты руками своими мою родину сотворила — а сама уезжаешь? Мне казалось, что ты прошептала: «Как сейчас полюбила глаза твои, Как не любила их прежде?!» Мне казалось, что ты прошептала: «Как люблю я твои пепельные волосы, Как не любила их прежде?!» А сама уезжаешь? Покидаешь меня. На кого ты меня покидаешь?..

В паузах между строфами мне слышалось легкое дыхание Нани. Она была словно ребенок, которого качают в колыбели.

…Последняя субботняя ночь в Тбилиси. Надо ехать в аэропорт. Но поэт Резо Амашукели даже не глядит на часы, он поднимает бокал и говорит:

— Еще есть время до отлета. Еще не изобрели самолет, крылья которого были бы быстрее, чем крылья поэтов…

Я оставил свои крылья друзьям в Тбилиси… Я оставил свои крылья в дар Нани Брегвадзе — может быть, когда-нибудь они станут перышком в ее песне.

ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ

Двести восемьдесят дней в году светит солнце над Ферганской долиной, где тутовые деревья до сих пор оплакивают поэта Хамзу Хакимзаде Ниязи, принявшего мученическую смерть от камней… В Коканде я видел Кадырджана Хайдарова, мастера-резчика, выпускающего на волю птиц, таящихся в деревянных чурках. В Куве Мусаджан Шарбатаев преподнес мне плод граната размером с узбекскую лепешку и кинжал прозрачнее петушиного глаза, кинжал, похожий на шелковый локон, но острый, как рог.