Читать «Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа» онлайн - страница 40

— Хочешь есть?

— Нет, спасибо, — я не люблю есть с утра. Кофе с сигаретой — солдатский завтрак, для меня вполне достаточно.

Пьем кофе и курим в тишине. О чем говорить? Я ухожу, она остается. Все слова были сказаны вчера. Смотрю на ее еще заспанное лицо, пытаясь запомнить каждую черточку. И улыбаюсь. Еще как минимум две недели мы не увидимся. А может быть, и больше.

Наконец кофе выпит, сигареты докурены. Я беру винтовку, надеваю на плечо. На другое плечо сумка. Открываю входную дверь:

— До свиданья, малыш!

Она подходит, обнимает меня, целует, вставая на цыпочки, и тихо шепчет:

— Береги себя.

Обнимаю ее в последний раз, улыбаюсь, подмигиваю и быстро сбегаю вниз по лестнице. Мой автобус до базы отходит через десять минут.

16

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его.

Бытие; 1:27

Мы засели в высотном доме в старом районе Шхема. Зашли ночью скрытно, тихо вскрыли замок и заняли дом. Никто нас не видел, и никто не знает, что мы здесь. Арабская семья собрана в одной из комнат, и Туби сторожит ее. Их не связали, но они знают, что шуметь не стоит: если надо, мы их быстро успокоим. Окна в доме затемнены, так что снаружи нас тоже не видно.

Я стою у окна, снайперская винтовка на треноге передо мной, и я непрерывно наблюдаю за улицей. Генис делает то же самое из окна в соседней комнате. Из моего окна видна площадь и начало двух улиц метров на двести пятьдесят каждую, дистанция в самый раз.

Засада в арабском доме на армейском сленге называется «соломенная вдова». Главное сейчас — не шуметь и не светиться, а дождаться момента, когда боевики выйдут наружу.

Со стороны может показаться, что я просто стою, но моя работа непрерывна. Я держу винтовку левой рукой, а правой плавно двигаю ее так, чтобы планомерно проверять всю территорию, какую могу увидеть. Особое внимание уделяется окнам, крышам домов и мужчинам в возрасте от шестнадцати до сорока пяти лет. Народу на площади немало: женщины, которые ходят по своим делам, мужчины, которые стоят и сидят на скамейках и непрерывно курят, дети, которые бегают и бросают камни в стоящий неподалеку армейский джип. Там сидят наши ребята — это приманка. Когда боевики придут и начнут стрелять по машине, мы откроем огонь.

Я ищу оружие. В вооруженного человека я могу открыть огонь на поражение даже без специального разрешения офицера. С виду я расслаблен, но не нужно заблуждаться, выстрел займет меньше секунды.

Пробежал подросток. Напряжение. Пытаюсь разглядеть, что у него в руках. Чист. Расслабление. Две женщины переходят улицу. Мужчина выглядывает из окна. Напряжение. Вглядываюсь в оптику, но у него ничего нет. Расслабление. С другой стороны площади идет мужчина и держит что-то в руках. Напряжение. Есть! Кто-то целится, стоя на краю площади. Перекрестье прицела на его груди, палец скользит по ложу винтовки и мягко ложится на курок. Полмиллиметра до выстрела. Стоп! Это журналист стоит с наплечной камерой и снимает. Палец вновь ложится вдоль цевья. Расслабление. Я продолжаю смотреть на журналиста. Он снимает камеру с плеча и что-то говорит своему коллеге, стоящему рядом. Оба смеются. Он и не подозревает, что две секунды назад был как никогда близок к смерти. Расстояние до него четыреста метров. На такой дистанции я никогда не промахиваюсь.