Читать «Мое особое мнение» онлайн - страница 149

Дальше я задаю Блэру вопрос по-русски, ему переводят. Он что-то отвечает, я задаю следующий вопрос. Вот какие ситуации бывают. Знаете, о чем я его спросил первым делом? «Господин премьер-министр, сейчас выходит пятая книга о Гарри Поттере, ваши дети любят это читать?» Он поднимает на меня глаза, потом смотрит на переводчика, мол, то ли я услышал? Мужик его ждал для чего? В общем, он неформально ответил и расслабился. И я его дальше спрашивал про ракеты, про экономику. Так мы проговорили полчаса. Я понимаю, что если бы задал ему вопрос, каковы результаты переговоров с Путиным, это были бы кранты. Он бы за пятнадцать минут отрапортовал формальные и несущественные вещи – и до свидания.

Другой случай – интервью с бывшим президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым. Меня попросили только об одном: не спрашивать, будет ли Алиев снова выдвигаться на пост президента Азербайджана. А дело было за три месяца до выборов. Как я могу об этом не спросить? Мир ждет. Я адресую этот вопрос от радиослушателей, мол, не я же его задаю, а Иван Иваныч из Баку. Вы собираетесь выдвигаться на новый срок? Алиев говорит: «Алексей Алексеевич, я сейчас в другой стране, а о своих планах я буду говорить у себя в Баку». Идет интервью, я снова о своем: вот Иван Иваныч из Пензы интересуется, что вы будете делать после 2003 года? Он снова отвечает: «Алексей, я уже сказал, что не буду отвечать на этот вопрос». Провал. Интервью подходит к концу, я снова спрашиваю: «Гейдар Алиевич, так будем баллотироваться или не будем?» Он так посмотрел на меня, что я подумал, что меня здесь же и закопают. Но Алиев произнес: «А что, все этим оставлять, что ли?» Тут же в агентства France Press, Reuters посыпались молнии: «Гейдар Алиев выдвигается на новый срок». Но с тем же успехом он мог меня послать, никогда не знаешь, как будет. Никогда не надо опускать руки, нужно находить эмоциональную струю, чтобы вызвать если не на откровенность, то хотя бы на комментарий. После интервью мы пили коньяк.

Память у меня учительская, хорошая, и аналитический ум тоже неплохой. Я умею фильтровать: могу открыть газету и понять, что это я уже знаю, уже читал, и на этой странице меня интересует только вот это. Я с пятого класса читаю страницами – я фотографирую, съедаю информацию.

Я нервничаю только тогда, когда разговариваю либо с иностранцами, чей язык я не понимаю и из-за перевода не удерживаю ритм, либо когда приходят совершенно фантасмагорические для меня персоны, перед которыми я благоговею – у меня начинает неметь язык и отниматься ноги. Например, мое интервью с Майей Плисецкой: я растерялся – пришла королева. И был собой чрезвычайно недоволен, хотя все говорили: ой, какое интервью замечательное! А я понимаю, что не сделал и одной сотой того, что должен был. Я ею просто любовался, что запрещено журналистам вообще. Очень тяжелое было интервью с Клинтоном: ты понимаешь, что напротив тебя ядерная кнопка! Реально! Напротив нас на столе был разложен ядерный чемодан, стояла охрана и связисты. Я видел, как за сутки до прихода Клинтона раскладывали всю эту связь, спросил у переводчика: это нам здесь зачем? На что получил ответ: президент во время интервью должен иметь возможность встать, отдать указание на ядерное поражение, сесть и продолжить интервью. Это, конечно, сковывает… плюс огромная толпа, которая меня отвлекает. Но это все мелочи: на самом деле просто готовиться надо лучше, как я всегда говорю моим журналистам. Очень много сложных собеседников, все они разные. И даже если вы берете в 147-й раз интервью, а атмосфера и настроение другие, то это будет всегда по-разному.