Читать «Мое особое мнение» онлайн - страница 143

Я думаю, что феномен «Эха Москвы» в том, что мы не являемся партийной в широком смысле слова радиостанцией. После того, как я избрался редактором, я демонстративно не хожу голосовать. И когда в 2012 году Путин под камеры предложил мне стать его доверенным лицом, я отказался. И не потому, что программа Путина такая или сякая – это вопрос политической целесообразности.

Почему наше радио до сих пор не закрыли? Говорят, что мы являемся витриной для Запада. Такой оазис свободы слова. И это тоже правда. Но я точно знаю, что радио является источником информации для людей, принимающих решение. Скажем, о погромах в Кондопоге они узнали из нашего радио. Перед переговорами Лаврова с Кондолизой Райс мы брали у нее интервью. Нам позвонили из МИДа и сказали: «Ребята, быстрее расшифровку, чтобы мы до переговоров знали ее публичную позицию». Это первое. Второе: мы не ведем информационных войн. Ни против Путина, ни за Путина – нам все равно. Только фашистов у нас не будет, в остальном «Эхо Москвы» площадка для всех. Как бы мы к ним ни относились.

Я иду на компромиссы, но не в области редакционной политики. Меня можно убедить, что вот это неправильно. Например, я извинялся перед Валентиной Матвиенко, когда услышал, что у нас в одном эфире про нее говорилось, и понял, что это мерзость неоправданная, – я извинился. Это очень неприятно, я очень не люблю извиняться, это очень противно. Даже когда ты не прав. Но если ты несправедливо обвинил человека, надо извиниться. Будь то хоть Жириновский. Какой он – не имеет значения.

С точки зрения любого сотрудника «Эха Москвы» любое мое решение – несправедливое, но каждый мой журналист имеет право на ошибку с учетом того, что я сказал. Он может ошибиться во времени, в имени, в обстоятельствах дела, самое главное, чтобы он эти ошибки не повторял. Если этот человек (один и тот же) повторяет одну и ту же ошибку – значит, он профпригоден. Если он совершил ошибку в эфире, то ее нужно исправлять. У нас есть правило: у нас журналисты не извиняются, извиняется главный редактор. Если ты извиняешься перед аудиторией и признаешь свои ошибки, то ты повышаешь свою репутацию, увеличиваешь свой капитал доверия. Извиняться всегда неприятно, а уж за других – тем более. И поэтому когда журналист боится ошибиться, он работает плохо, хуже, чем мог бы. Поэтому я снял с них ответственность за ошибки.

Между журналистами и политиками нет партнерства. Наша задача – точно цитировать и экспертно проверять через другие источники. Навальный как-то сказал, что журналисты не нужны, что ему достаточно страницы в Facebook, чтобы донести свою информацию до аудитории. Недостаточно! Потому что в Facebook вы можете солгать, а мы не можем уточнить вашу позицию. Это работа журналистов. Ее не надо воспринимать как трансляцию. Вот «наш товарищ» Трамп действительно выиграл выборы благодаря соцсетям. Человек, который стоял против журналистского сообщества Америки, писал твиты, и все медиа эти твиты передавали. А дальше начались суды, и сегодня мы узнаем: то, что Трамп написал в твите, якобы Обама его подслушивал, – это неправда. Президент солгал в твите. Журналисты нужны для того, чтобы президент, лидер оппозиции, любой политик, любой спортсмен не могли лгать. Мы будем хватать их за пятки там, где они допускают неточности.