Читать «Мистерии (пер. Соколова)» онлайн - страница 24

"Да, женщины, женщины! Вотъ, напримѣръ, хоть Камма, маленькая датчанка Камма. Спаси тебя Господи! Нѣжная какъ юная голубка, прямо изнемогающая отъ нѣжности, полная самоотверженія, но, несмотря на это, способная выманить у любого все, до послѣдняго хеллера, да, высосать его всего, довести до разоренія, особенно когда она, склоня головку на плечо, шептала: "Симонсенъ, пожалуйста, Симонсенъ!" Ну, Господь съ тобой, Камма, ты была воплощеннымъ самопожертвованіемъ, чортъ бы тебя побралъ, меня ради. Мы квиты…

"А теперь я встаю…

"Нѣтъ, надо остерегаться всего такого. Сынъ мой, берегись благосклонности женщинъ, говоритъ великій писатель… или что такое говоритъ великій писатель? Карльсенъ былъ слабымъ человѣкомъ, идеалистомъ, погибшимъ изъ-за своихъ великихъ чувствъ. Это значитъ: изъ-за своихъ тонкихъ нервовъ, что опять-таки значитъ: отъ недостатка здороваго питанія и работы на чистомъ воздухѣ… хе-хе… и работы на чистомъ воздухѣ. "Пусть же твоя сталъ будетъ такъ же остра, какъ твое послѣднее нѣтъ". Богъ мнѣ свидѣтель. не могу я этого забыть; нѣтъ, не могу. Такъ отошла прекрасная душа и разрушила свою добрую славу тутъ, на землѣ, изъ-за безвкуснаго выраженія. Готовъ поклясться, что онъ взялъ это у Виктора Гюго, да, я ужъ слышу въ этомъ рѣчь великаго человѣка нашего вѣка. Я только представляю себѣ такой случай, что я вовремя встрѣтилъ бы Карльсена, скажемъ, въ послѣдній день его существованія; ну хоть за полчаса до катастрофы, и онъ разсказалъ бы мнѣ тутъ, что онъ хочетъ цитировать Виктора Гюго въ свой смертный часъ, — я бы тотчасъ сказалъ ему: Поглядите на меня, у меня всѣ мои пять… всѣ пять, сказалъ бы я… поглядите на меня, у меня всѣ мои пять чувствъ; во имя всего человѣчества я нѣсколько заинтересованъ въ томъ, чтобы вы не замарали своего послѣдняго мгновенія изреченіемъ великаго писателя. Знаете ли вы, что такое — великій писатель? Да, великій писатель; это человѣкъ, который не стыдится, который дѣйствительно не краснѣетъ отъ собственныхъ глупостей. Другіе глупцы хоть въ нѣкоторыя мгновенія, оставшись одни, краснѣютъ отъ стыда, великій же писатель никогда. Взгляните на меня еще разъ: если вы ужъ непремѣнно хотите цитировать кого-нибудь, цитируйте какого-нибудь географа и не терзайте себя. Викторъ Гюго!.. Есть ли у васъ чутье къ комическому? Баронъ Ледэнъ однажды разговаривалъ съ Викторомъ Гюго. Въ продолженіе этой бесѣды смущенный баронъ спросилъ: кто, по вашему мнѣнію, величайшій писатель Франціи? — Викторъ Гюго улыбнулся про себя однѣми губами и наконецъ, сказалъ: Альфредъ де-Мюссе второй по величинѣ. — Хе-хе-хе! Но у васъ, быть можетъ, нѣтъ чутья къ комическому?.. Нѣтъ? Такъ цитируйте какого-нибудь географа, скажите, напримѣръ, что на такомъ сѣверѣ, какъ въ Норвегіи, необходимы силы, чтобы жить, что чувство крови и нервное чувство и всѣ нервы вообще суть исключительно вопросъ климата… Хе-хе! Или, быть можетъ, это уже этнографія? Да, Богъ знаетъ, что это такое; этого я не могу рѣшить въ одно мгновеніе, но цитируйте именно что-нибудь въ этомъ родѣ и пустъ оно такъ и будетъ. Но этотъ Гюго, эта надутая душа, вся пропитанная пламенно-краснымъ, талантъ, перо котораго было жирно какъ свиное сало… Обдумайте хорошенечко; я хочу васъ спасти. Знаете, что сдѣлалъ Викторъ Гюго въ 1870 году? Онъ обнародовалъ прокламацію къ обитателямъ земли, въ которой онъ строго-настрого запрещалъ нѣмецкимъ войскамъ осаждать и бомбардировать Парижъ. "У меня тамъ внуки и другіе родные; я не желаю, чтобы они были разорваны гранатами", говорилъ Викторъ Гюго. Хе-хе-хе! Ну да, впрочемъ, правда, вѣдь у васъ нѣтъ чутья къ комическому… "Но вѣдь долженъ же ты видѣть, ясно видѣть… Кой чортъ! у меня положительно нѣтъ башмаковъ! Гдѣ же это запропастилась Сара съ моими башмаками? Уже скоро одиннадцать часовъ, а она все еще не входила сюда съ башмаками… Что она скажетъ теперь, когда войдетъ? Я подразумѣваю, въ общемъ, т.-е. главное, что она скажетъ! "Извините, что я заставила васъ такъ долго ждать вашихъ башмаковъ!" Или она ничего не скажетъ? Вотъ ужъ была бы настоящая насмѣшка, если бы она ничего не сказала. Но вѣдь она всегда находитъ, что сказать; во всякомъ случаѣ она скажетъ: "пожалуйте!" Это она ужъ всегда говоритъ, слѣдовательно, и теперь не забудетъ. Но что, если она въ самомъ дѣлѣ ничего не скажетъ? что тогда? Положимъ себѣ такъ: если она ничего не скажетъ, то въ продолженіе дня со мною что-нибудь случится. Да! запомнимъ: ужъ что-нибудь произойдетъ со мной непріятное, если она ничего не скажетъ. Теперь — посмотримъ! Хе-хе-хе. Фу! къ чорту! Чепуха, дурачество, тупоуміе и глупости!..