Читать «Мирное небо» онлайн - страница 90

— Не смей извиняться! Все люди живут этой нормальной жизнью, еще и всеми силами стремятся к ней. Это нужно для тебя, и я буду нормальной. Я больше не буду жаловаться.

— Нет, пожалуйста, жалуйся. Выслушать тебя это меньшее что я могу для тебя сделать.

Дверь скрипнула и снова показалась жирная Кутузина морда. Я схватила со стола нож, и Ева кинулась к двери, выставила Кутузю в коридор и закрыла дверь на замок.

— В эти выходные мы точно купим новый замок!

Пятничным утром я сидела перед зеркалом на кухне и выуживала из кастрюли с кипятком бигуди.

— Давай я тебя плойкой накручу, — предложила Ева.

— Нет уж. Для завивки волос лучше всего советские парафиновые бигуди. Ничего лучше не было и уже не будет, сейчас таких не делают, и зря.

— Я смотрю, ты решила сменить имидж?

— Раз твоему Апрельскому можно ходить в водолазке то и мне тоже. И пусть только попробует мне кто-нибудь хоть слово сказать.

Вчера мы с Лёней снова просидели больше часа в университетской столовой, он как будто поджидал меня там. Сказал, что правила можно нарушать тем, кто работает здесь долго, но думает, что и мне тоже можно, так как я здесь временно. Так что сегодня я решила надеть красную кашемировую водолазку и черные брюки, пусть скажут спасибо, что не джинсы! С утра у меня была группа арабов, потом две группы португальцев и все, пятница — короткий день. А вечером мы пойдем к Апрельскому. Нет, это не свидание, постоянно повторяла себе я. Я даже про себя называла его исключительно по фамилии. Я не могу с ним спать, он ведь куратор Евы. Да и вполне возможно, что я ему не нравлюсь, я же не доллар и даже не евро, чтобы всем нравиться. А его такое хорошее ко мне отношение из-за того что я русская и он просто соскучился по русским людям. Да, конечно, соскучился он по русским, живя в русском квартале. А если с другой стороны? Мы просто с ним душевно пообщались и ничего больше? Да, так и есть, и на этом закончим.

Ева была дома и дописывала свой доклад, по пятницам они не работали. Она пересылала мне Лёнины сообщения, он все спрашивал, что мы любим и не любим, чеснок, карри, мускатный орех. Ненавижу карри. А баранина? Не ем баранину после Пашиного «бараньего» сердца. Или вонючие сыры, как нам вонючие сыры? А соленость? А вино, пьем ли мы вино? Если да, то какое предпочитаем? А сладости? у него есть швейцарский шоколад, ему друг недавно привез. Меня умиляло то, что он боялся нам не угодить. Уже сто лет для меня никто не готовил ужинов и не расшибался в лепешку пытаясь понравиться. Это все немецкая вежливость говорила я себе, но от этого улыбка с моего лица не сходила.

— Может фрау Крестовская влюбилась? — ляпнул не подумав один высокий худощавый португалец.

— Что еще за разговоры?! — рыкнула я, и португалец заткнулся.

Вот ведь, придумал тоже, я — госпожа цинизм, и влюбилась! Я уже не помню что это такое. Я люблю только себя. И Еву. На этом все.

По пути домой в трамвае я думала, что бы мне одеть. А может не переодеваться и прямо так пойти? А что, вполне прилично для гостей. Да, так и пойду, буду я еще для него переодеваться!