Читать «Меч воина. Внутренний подвиг мирянина и инока» онлайн - страница 6

Учение византийских исихастов понимает православную цивилизацию как «образ-икону, символ Царствия Небесного», отраженный в таком общественном устроении, которое целиком основано на следовании евангельским законам. Это учение в свое время «оказало огромное влияние на государственное строительство, политику, общественные нравы, культуру и искусство православных стран, составлявших единое кафолическое церковное тело. Начиная с XIV столетия оно способствовало возникновению целого ряда духовно-культурных центров византийского и славянского мира, взаимообо-гащающему сотрудничеству всех тогдашних православных народов, сплочению славян и объединению русских княжеств. Наиболее реальное практическое воплощение идеи исихазма нашли прежде всего на Балканах и особенно на Руси».

Принцип иерархии в своем подлинном, первичном смысле имеет священное достоинство. Это Иерархия с большой буквы. В значении сакральном'5 это нерукотворная вертикаль, которая удерживается силой Христа, главой мистического Тела Церкви. Поскольку врата ада никогда не одолеют Церковь , постольку члены Тела непобедимы адской силой, доколе остаются духовно живы; по той же причине неодолима Иерархия: она несокрушима никакими происками сил диавольской сети. И в то же время очевидно: любая вертикаль, построенная без Христа, на тварных силах человека, на иерархии человеческих ценностей и общественных отношений, не будучи священна, — ничтожна и крайне уязвима. Так безрассудный, созидая на песке, сам готовит падение великое'¹, обрекая себя на погребение под обломками. Как только слабеет, выхолащивается наша молитва, тотчас приостанавливается ток благодати, питающей члены Тела, удерживающей твердыню Иерархии. Когда ослабевает связь человека с Богом, то начинает колебаться связующая с

Небом вертикаль, она становится хрупкой и, наподобие песчаной, рассыпается под действием враждебных сил. А сатана сильнее человека, когда тот остается один, без Бога. Утративший живую молитву постепенно вовлекается в падение великое, а то, что подвергается распаду, поглощается диавольской сетью. Так рушатся целые империи¹».

Все это хорошо понимает враг, понимает порой лучше нас, поэтому «всякая брань... ведется нечистыми духами только из-за духовной молитвы»¹’. Всеми средствами враг сражается за то, чтобы наша молитва превратилась в пустой звук, в шелест слов. Когда не умеем собрать свои молитвенные силы, когда не знаем, как направить их прямо к Богу, — мы безоружны; когда молитва искажена под действием воображения, когда засорена сторонними помыслами — мы безоружны; если молитва плод рассудка, а не вопль одухотворенного благодатью сердца, то не может быть живой связи с Богом, — мы снова безоружны; когда живем и поступаем не по-евангельски, не по законам аскетизма, а по велению духа мира сего, забыв, что блаженнее давать, нежели принимать**, — молитва становится бессильной, а мы обезоруженными. Та же беда случается при уклонении от чистоты вероучения, когда мы попадаемся в ловушки еретического или обновленческого неправомыслия.