Читать «Меч воина. Внутренний подвиг мирянина и инока» онлайн - страница 33

Рассеивая издавна укоренившиеся предрассудки, свт. Игнатий Кавказский в качества аргумента цитирует прп. Василия Поляномерульского, чье учение об умносердечной молитве святитель считал «для новоначальных... особенно полезным». «Некоторые, — пишет старец Василий, — незнакомые опытно с умным деланием и мнящие о себе, что имеют дар рассуждения, отклоняют других от обучения сему священному деланию», выставляя к тому три причины. Во-первых, измышляют, что оно приличествует только «святым и бесстрастным мужам», во-вторых, сочиняют, что оно недоступно при «совершенном оскудении наставников и учителей», в-третьих же, малодушествуют от испуга: мерещится им, что угрожает «этому деланию прелесть». Однако «из этих изветов первый — непотребен и несправедлив», так как именно новоначальным надлежит занятие умно-сердечной молитвой, ибо «первая степень преуспеяния» как раз и «состоит в умалении страстей трезвением ума и блюде-нием сердца». Второй же довод «безрассуден и неоснователен, потому что, за недостатком наставника и учителя, Писание нам учитель». А третий — сам «заключает в себе самообольщение: приводящие его, читая писания о прелести, этим же писанием запинают себя, криво объясняя его» и полагают извращенное свое толкование «в основание к уклонению от умного делания». Это уже из рода «пустых басен, по которым — волка бояться, так в лес не ходить. Бога должно бояться, но не убегать и не удаляться от Него по причине этого страха».

И в миру, и в монашеской среде бытует весьма распространенное заблуждение об умном делании как о занятии «очень удобном к переходу в прелесть». Следствием такого вражеского навета бывает упадок духовности, когда подвижники оказываются «чужды духовного делания», а «все их внимание устремляется на благовидность наружного поведения и на телесный подвиг. Известно, что таким жительством вводится в душу самомнение и развиваются душевные страсти, которые телесный делатель и заметить в себе не может и даже не подозревает присутствия их». Иными словами, страх прелести, иде-же не бе страх, оборачивается демонской ловушкой, угрожающей реальным прельщением. В действительности опасаться надо другого: хотя кому-то это и покажется парадоксом, но именно уклонение от внутреннего делания таит в себе угрозу помрачений и заблуждений. «Не без основания относят к состоянию самообольщения и прелести душевное настроение тех иноков, которые, отвергнув упражнение молитвою Иисусовою и вообще умное делание, удовлетворяются одним внешним молением, то есть неопустительным участием в церковных службах и неопустительным исполнением келейного правила, состоящего исключительно из псалмопения и молитвословия устных и гласных. Они не могут избежать мнения». Вид прелести, именуемый мнением, «обнаруживается в подвижниках тогда, когда они думают о себе, что проводят внимательную жизнь», либо ощущают свое превосходство над собратьями, либо считают «себя достойными, по мнению своему, быть пастырями овец и руководителями их».