Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 77

— Это все, что ты хотел мне сказать? — спросила я. — Я сказал тебе не все слова, — пропел он.

Так и не знаю, для чего Миша вдруг прилетел тогда в Ялту...

И снова он провалился в неизвестность. Через некоторое время Рознер в присутствии своей жены как бы невзначай говорит мне, что вот, мол, по телевидению выступала Л. и заявила достаточно определенно, что считает себя женой Таля, и они скоро собираются оформить свои отношения официально... В телефонном разговоре со мной Рона (жена Тиграна Петросяна) сказала, что вроде бы интервью с Л. прошло по киевскому телевидению... Вот тогда-то я и написала ему довольно жесткое письмо, в котором о разводе уже просила я. Написала, что мне надоел его затянувшийся «сеанс одновременной игры» со мной и с Л., что я сделала все, о чем просила меня Ида, и что сделала все это исключительно ради него, что на сей раз инициатором развода должен стать именно он, чтобы я не превратилась в посмешище, что таким образом он распутает и свой, и мой клубок, и это принесет облегчение нам обоим... Ответ от Миши пришел довольно быстро... То второе его письмо, как и первое, я храню у себя...

Когда мне становится совсем тошно, я перечитываю Мишины письма... Пытаюсь войти в его состояние на тот период и понять его... Я думаю, что ко времени второго письма отношения между ним и Л. уже были небезоблачными. То ли его постигло разочарование, но он никому не хотел в этом признаваться, в том числе и самому себе. То ли Л. стала намекать на то, что неплохо было бы узаконить их отношения...

Во всяком случае, по его письму можно об этом догадываться. Но свое отношение ко мне и к нашей дальнейшей жизни он выразил довольно четко, и я не сомневаюсь в его искренности. Повторяю: врать он не умел... Вот это письмо:

«Милая Саська!

Наконец-то я сумел вырваться, чтобы хоть немножко поговорить со своим Рыжиком. Самочувствие довольно противное — почти все время приходится лежать с грелкой в обнимку...

Саллинька дорогая, мне очень хочется, чтобы ты приехала в Риту, об очень многом надо поговорить. Что получилось — это ведь нужно, пожалуй, только для истории...

Дорогая моя, я уверен, что партия подходит к концу.

Обе стороны испытывают практически нескрываемое глухое раздражение друг против друга, и мне уже часто доводится слышать: “Боже мой, какая я была дура! Так хорошо жила, имела квартиру, платья, туфли, любимую (!!) работу, а ты, нехороший и т.д., и т.п., отнял у меня все. Надо о себе думать”.

Ладно, пускай думает, я не очень возражаю. Ты же понимаешь, Саллинька, для всего нужно известное время, а оно сейчас работает на нас — на тебя, в первую очередь. Хотелось бы побывать на твоем концерте, но проклятый процесс практически приковал меня к Риге довольно надолго. Да, Саська, что за нелепость с телепередачей?! Такой передачи не было и не могло быть. Как-то в Киеве один корреспондент пытался проинтервьюировать Л., но я его достаточно быстро отшил. А подобной передачи вообще не было хотя бы потому, что последние 17 дней я не выходил из номера гостиницы, доезжая только до турнирного зала и садясь (ты же понимаешь, что один) за шахматный столик. Церемониал закрытия турнира вообще не передавался по телевидению, кроме того, все гроссмейстеры в этот момент были холостыми (или временно женатыми, так сказать, на подножном корму). Приедешь, все расскажем друг другу.