Читать «Литературная Газета 6401 ( № 4 2013)» онлайн - страница 70

Заниженная цена человеческой жизни и есть самая общая причина распространения целого ряда явлений, получивших общее название "гипертрофированная степень толерантности к рисковым формам поведения". И проистекает она из гностических установок, закреплённых в нашей культуре. Эта же незначимость человеческой жизни генерирует в самых разных ситуациях (и в обыденных, и в особенности в критических) фантастическую "человекорасточительность"... немыслимую для культуры.

За объяснением этого феномена, который во многих своих проявлениях воистину представляет собой "противоестественность, претендующую на роль сути и смысла происходящего", мы опять должны обратиться к анализу гностической и манихейской задающих матриц сознания. Действительно, если "человек погружён во враждебный, опасный и профанный мир, в котором его жизнь - тяготы и страдания, а избавление возможно лишь за пределами этого мира", если подобное представление стало задающей матрицей сознания, то ценность человеческой жизни в культуре, заражённой подобными смыслами, не может быть высокой. Но, с другой стороны, если "мир состоит из двух сущностей - "мы" и "они" и единственная "их" цель - погубить и уничтожить "нас", а сейчас между нами идёт последний бой, который закончится нашей победой", то и тут ценность человеческой жизни не может быть высока".

Расскажи, как живётся нигде

Расскажи, как живётся нигде

ГОДОВЩИНА

В Казани, в Тукаевском зале Союза писателей Татарстана, прошёл вечер, посвящённый годовщине со дня скоропостижной кончины известного поэта, прозаика, драматурга, историографа и переводчика Равиля Бухараева. На вечере, организованном Союзом театральных деятелей совместно с Союзом писателей, прозвучали стихи поэта, были исполнены отрывки из его драматических произведений. Эти стихи многолетнего автора "ЛГ" были написаны им в последние годы.

Равиль БУХАРАЕВ

Чаша осени

Л.Г.

Твоя ли пасмурная сень,

Моя ль усталость?

С утра стоял хрустальный день,

чего с ним сталось?

С утра стоял хрустальный день,

резной и звонкий,

прозрачным светом полный

всклень

до самой кромки.

С утра всё было, как в любви,

хотя б и осень,

в зазорах рдеющей листвы

зияла просинь;

где упадала полутень,

где разумелась[?]

С утра стоял хрустальный день,

куда что делось?

В высокой чаше бытия

с утра и в полночь

была горчинка забытья,

а нынче - горечь.

И с ней туманится хрусталь

в надежде зыбкой,

что озаришь его печаль

родной улыбкой.

***

Сын мой - свет берёзовый,

ливень грозовой!

Я ещё не бронзовый,

я ещё живой.

Я ещё не каменный

с треснутым крылом:

страшной болью памятной

помню о былом.

Было - по-над пропастью

порывался выспрь,

и кормилось совестью

пламя божьих искр,

но отныне, в ярости

растеряв броню,

горе паче радости

в памяти храню.

Было - в смертной скудости

выстраданных сил

радости и мудрости

я себе просил.

Что ж, смятенный, бросовый,

плачу над тобой,

сын мой - свет берёзовый,

ливень грозовой[?]

***

Где мудрость моя?

Озирая миры,