Читать «Лето с ангелами» онлайн - страница 19
Генрих Сапгир
Нет, без Вольфганга, без него я не мог — ничего бы у меня не получилось. Мне нужна была его нежная душа, его простодушие и некоторый педантизм. На мир между тем он смотрел прохладно. Я БЫЛ ГЕНИЙ, НО ОН БЫЛ ИСТИННЫЙ МУЗЫКАНТ.
Я погибал без него, погребенный под грузом нерожденных созданий. Бесформенной массой недоносков они ворочались у меня в душе и, не находя выхода, порождали картины дантова ада.
Но вот являлся Вольфганг, он что-то насвистывал, вот это (напевает): "Дай руку мне, красотка!", или это: (напевает), нет еще такое: (напевает), нет, это — великолепное, потом это пела вся Италия: (напевает) "Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный".
Вот! Вот она — тема! Поскорей записать, не рассуждая, не думая!
Я творил в уединении, а вся слава доставалась ему. С нищими собутыльниками, с потаскушками, стоило поглядеть, красавец. Лицо востроносенькое, слегка побитое оспой — печеное яблоко; тщедушное, с огоньком тело; тонкие, кривоватые ножки и ручки, которые никогда не оставались в покое. Глаза — голубые, быстрые, как ласточки. Нет, я не просто завидовал.
Когда Вольфганг играл на клавесине
играл волной и солнцем Амадей
Когда Вольфганг болтал и улыбался
молчал и замыкался Амадей
Когда Вольфганг гулял в коляске с женушкой
нередко им встречался Амадей
Когда Вольфганг его окликнул громко
ушел — не обернулся Амадей
Когда Вольфганг легко царил в оркестре
был самой жалкой скрипкой Амадей
Когда ж я "Дон Жуаном" дирижировал
он восхищался — слезы на глазах!
Это было невыносимо. Этого нельзя было больше терпеть.
Все было режиссировано мной заранее. "Знаешь, Вольфганг, — сказал я ему, — посидим, как бывало, ты да я". Он принял приглашение охотно, даже обрадовался.
До сих пор многие считают, Моцарта травил коварный Сальери из низкой зависти. Русский гений Пушкин — тоже. Ошибаетесь, господин Пушкин, Вольфганга убил я — Амадей. У меня был железный перстень с большим зеленым камнем, "последний дар Изоры". Я всыпал ему яду в вино.
Если вы пройдете от чугунных ворот старого венского кладбища вправо и вглубь и дальше по дорожке, усыпанной красным толченым кирпичом, в самый угол, там у дальней стены вы сможете обнаружить маленький холмик без ограды. Могила для бедных.
Потом я прожил долгую жизнь. Виски мои поседели, я стал тяжелей опираться на мою толстую трость.
И ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ В ПУСТЫННОЙ ДУШЕ МОЕЙ, ВСПУХАЯ, КАК ТЕМНЫЕ НАСЫЩЕННЫЕ ВЛАГОЙ ОБЛАКА, НЕОХОТНО ВОРОЧАЛИСЬ МОИ НЕДОНОСКИ, МОИ НЕРОЖДЕННЫЕ СОЗДАНИЯ. И ЭТО БЫЛ АД ВТРОЙНЕ.
Как позднее писал Стендаль своему другу Леи де Леку: "Мой друг, Гайдн, которого вы любите, этот редкостный человек, еле имя излучает такой ослепительный блеск в храме гармонии, еще жив, но как художник уже более не существует".
СЛАВЯНСКИЙ ШКАФ — 1
