Читать «Леопард. Новеллы (Авторский сборник)» онлайн - страница 208

Ла Чиура был холост. Что и говорить, мы, итальянцы, дети (или отцы) Возрождения, ставим Великого Гуманиста выше любого смертного. Возможность повседневного общения с виднейшим представителем столь тонкой области знания, относящейся едва ли не к чародейству и к тому же не очень-то доходной, была для меня лестной и одновременно волнующей. Я испытывал примерно те же чувства, какие испытывает американец, представленный господину Жиллетту: робость, уважение и особенную форму белой зависти.

Вечером я сошел в Лимб совсем с другим настроем. Сенатор уже сидел на своем месте. В ответ на мое почтительное приветствие он буркнул что-то невнятное. Дочитав статью, он сделал кое-какие пометки в записной книжке, повернулся ко мне и на удивление напевно произнес:

– Земляк, судя по тому, как ты меня величаешь, один из этих призраков уже нашептал тебе мое имя. Забудь его, а ежели еще не забыл – выкинь из головы и аористы, что зубрил в лицее. Скажи-ка лучше, как твое имя: вчера ты что-то там промямлил; я же, в отличие от тебя, не в силах расспрашивать кого ни попадя про незнакомца, которого здесь в упор никто не знает.

Он говорил с холодным презрением. Видно было, что я значу для него не больше козявки или былинки, кружащейся как попало в солнечных лучах. Однако ровный голос, точно подобранные слова и снисходительное «тыканье» придавали нашему разговору ощущение ясности и спокойствия, присущее платоновским диалогам.

– Меня зовут Паоло Корбера. Я из Палермо. Окончил юридический факультет. Сейчас работаю в редакции «Стампы». Дабы развеять ваши сомнения, сенатор, признаюсь, что на выпускных экзаменах я получил по греческому два с плюсом; плюс накинули единственно для того, чтобы вручить мне аттестат.

– Спасибо за откровенность, – усмехнулся он, – так-то лучше. Не выношу людей, уверенных в своих знаниях, а на поверку – жалких полузнаек. Вроде моих университетских коллег. Они затвердили внешнюю сторону греческого, его выверты и заскоки. Им неведом живой дух этого языка, наивно называемого мертвым. Им вообще ничего не ведомо. Хотя что с них возьмешь: разве могут эти бедолаги уловить дух греческого, если ни разу не слышали его?

Надменность надменностью – в любом случае это предпочтительнее ложной скромности, но мне показалось, что тут сенатор перегибает палку. У меня даже мелькнуло подозрение, что с годами этот блестящий ум начал давать слабину. Его незадачливые коллеги имели столько же возможностей услышать древнегреческий, сколько он сам, то есть ни одной.

– Паоло… – продолжал он. – Тебе повезло, ты носишь имя единственного апостола, наделенного кое-какой культурой и некоторым литературным дарованием. Хотя Иероним было бы лучше. Все остальные ваши христианские имена ничтожны и презренны. Это имена рабов.

Я все больше разочаровывался. Прямо-таки отъявленный антиклерикал с налетом ницшеанствующего фашизма. Быть того не может!