Читать «Леопард. Новеллы (Авторский сборник)» онлайн - страница 207

Голос был явно поставленным, произношение – безупречным; серые стариковские глаза смотрели на меня с глубоким безразличием.

– Ради бога. Я, знаете ли, тоже сицилиец. Хотите – я могу приносить эту газету каждый вечер.

– Благодарю. Пожалуй, не стоит. Это чистое любопытство. Если Сицилия все та же, что и в мое время, полагаю, там не происходит ничего путного, как и за последние три тысячи лет.

Он просмотрел газету, сложил ее, вернул мне и углубился в чтение какой-то брошюры. Под конец вечера он собирался потихоньку уйти, но тут я первым встал и представился. Он пробормотал свое имя так, что я, как водится, ничего не разобрал. Руки он мне не протянул, зато уже на пороге обернулся, приподнял шляпу и громко произнес:

– Привет земляку!

Он растворился в анфиладе портиков, оставив в недоумении меня и подняв волну недовольства в стане игравших теней. Я совершил магический ритуал, необходимый для материализации официанта, и спросил, указывая на пустующий столик:

– Кто это был?

– Это? Сенатор Розарио Ла Чиура.

Имя сенатора говорило о многом даже моей колченогой журналистской культуре. Он принадлежал к тем считаным итальянцам, чья репутация является общепризнанной и непререкаемой. Это был один из крупнейших эллинистов нашего времени. Вот и объяснение толстым журналам, обласканной репродукции, строптивому нраву и скрытой утонченности.

Назавтра в газетном архиве я порылся в редкостной картотеке, содержащей заблаговременные некрологи на еще здравствующие души. Карточка «Ла Чиура» была тут как тут; время от времени она пополнялась чьей-то участливой рукой. Из карточки следовало, что сей выдающийся муж появился на свет в Ачи-Кастелло, близ Катании, в малоимущей семье мелких служащих; благодаря поразительным способностям к изучению греческого, именным стипендиям и не по возрасту основательным трудам в двадцать семь лет он получил место на кафедре греческой литературы в Павийском университете; впоследствии был приглашен в Туринский университет, где преподавал до выслуги лет; затем читал курсы лекций в Оксфорде и Тюбингене и, будучи дофашистским сенатором и действительным членом Академии Линчей, совершил немало длительных путешествий; он являлся также доктором гонорис кауза в Йеле, Гарварде, Нью-Дели и Токио, помимо, разумеется, известнейших европейских университетов от Упсалы до Саламанки. Далее шел длиннющий перечень его работ. Многие из них, в особенности посвященные ионическим диалектам, считались фундаментальными. Достаточно сказать, что именно ему, единственному иностранцу, поручили редактировать тойбнеровское издание Гесиода, для которого он написал непревзойденное по научной глубине предисловие на латыни. И наконец, главное его достижение: он не был членом Академии Италии. От прочих наинаучнейших коллег его отличало живое, почти карнальное чувство классической Античности. Ярче всего оно проявилось в сборнике итальянских очерков «Люди и боги», проникнутых, по всеобщему мнению, не только высокой эрудицией, но и неподдельной поэтичностью. Словом, этот человек был «гордостью нации и светилом науки мирового масштаба» – к такому заключению приходил составитель карточки. Ему было 75 лет; жил он отнюдь не в роскоши, но в полном достатке, на пенсию и сенаторское пособие.