Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 217

Лейтенант тоже курил в открытую форточку, мы с ним были почти ровесники.

– Кому письмо? – поинтересовался летёха.

– Да… одной даме.

– А что так долго пишешь?

– Подбираю слова, чтобы не ошибиться, к тому же… она уже замужем…

– А зачем ей пишешь?

– Не знаю…

Лейтенант еще не был женат, видно, и на его сердце была такая же рана. Он смотрел на меня, как на брата.

– Ты только не стреляйся, – пошутил он.

– Ясен май, дембель – в мае.

Лейтенант знал (и я знал), что месяц назад полк отправил в Башкирию в цинковом гробу парня, который, получив из дома сообщение, что его девушка выходит замуж, спрятался за караульным помещением, снял предохранитель и автоматной очередью скосил себе полчерепа. Место его смерти засыпали мартовские снега. А мы его забыли через несколько недель.

Это караульное письмо я писал несколько раз (то есть оно должно иметь несколько вариантов). В линованной тетради этими украденными у сна ночами я выводил скверным и нечитаемым почерком слова, которые теперь в моей армейской жизни отвечали сами за себя.

В армии особое уважение к письмам. И если тебе приходит несколько в месяц, это привязывает тебя к другому миру, находящемуся за оградой воинской части. И это также значит, что тебе пересылают тонкие полоски воздуха, который не пахнет кирзой.

Она сказала, что из армии было прислано 6 писем, на которые она не ответила. Пять я прислал по почте, а одно передал с Татьяной Сергеевной, нашей преподавательницей, которая, зная, что служу в Житомире, вызвала меня в гостиницу, устроив мне через своего знакомого майора несколькочасовое увольнение среди буднего дня. Зачем-то она была тогда в Житомире. Я пришел в гостиницу и там написал письмо. Письмо было передано адресату, но ответа я не получил ни одного (да и в конце концов на ответ не рассчитывал).

А это караульное письмо я передал с дружком (так теперь его называю). Дружок почему-то продержал это письмо тридцать лет – и только за месяц до моего нынешнего приезда принес и вручил ей. Пожелтевший конверт с выцветшим именем и фамилией корреспондентки.

Я писал в пустоту и поэтому не отвечал ни за содержание написанного, ни за свой почерк.

Почти каждую ночь к известному многим солдатам нашей части месту приходили житомирские шалавы. Их перетаскивали через высокую бетонную ограду и заводили в кочегарку. Их тела на протухших солдатских матрасах пахли углем и дымом.

6.

Во время майского перелета я листал переписку Бахман и Целана, встречая полные страсти места их писем, в которых тоска, невозможность, несовпадение. Упреки и прощение.

Все, что составляет драму двух молодых людей, которые живут в разных странах и городах.

Находясь несколько лет назад в Берлине, я заметил в окне одного из книжных магазинов на Курфюрстендамм рекламу издания этой переписки на немецком языке. К книге почему-то был прикреплен плакат с изображением Черновцов. Наверное, ради Целана. Я смотрел на фотографии двух молодых людей, чью эпистолярную книгу рекламировали немецкие издатели, – посмертную книгу. Это было издание, к которому Ингеборг и Пауль имели прямое и опосредованное отношение (собранные под одной обложкой письма писали они, но опубликовать все это пришло в голову другим людям). Уже после смерти этих любовников и адресатов. Так случается часто. И комментарии, которыми, как правило, обрамлены такие издания, сводятся к выяснению дат, некоторых фамилий и лиц, мест, бегло упомянутых.