Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 215

Может, потому, что мы не были типичной парой, которая ходит держась за руки и каждый вечер заваливается в одну из дешевых кофеен, а потом целуется в темных местах. У нас были длинные периоды невстреч, разлада и выяснения отношений, налаживания, прощения и моих стихов, которые я дарил ей после каждого такого разлада. Иногда мне попадались другие девушки, иногда ее преследовали разведенные или вдовцы.

Для всех ее преследователей я жаждал расправы (всех моих девушек она как-то терпела). Все знали, что мы встречаемся или же когда-то встречались, то есть как-то связаны если не будущим, то прошлым.

Напротив железнодорожного вокзала во времена моего студенчества небольшой букинистический магазин был наполнен воздухом голода. Сюда сходились подпольные торговцы редкими изданиями и мы, обычные читатели, которых пригнала нехватка дефицитных книг. Две продавщицы, привыкшие к тому, что книжный голод в городе постоянен, как запах в рыбном отделе гастронома, и его ничем не перешибешь, заполняли различные формуляры заказчиков, которые и были сигналом для книжных спекулянтов. Спекулянты передавали эти заказы по междугородным телефонам в Москву или Киев, и через некоторое время пачки с книгами в купе проводников прибывали на станцию назначения. За такие книги платили немилосердные деньги. Иногда случались зарубежные издания – польские детективы, немецкие издания русской поэзии и художественные альбомы. В магазине можно было спокойно поговорить об Андрее Белом или Анне Ахматовой, помечтать, что когда-то повезет пробежать глазами таинственные строки «Петербурга» или «Поэмы без героя». Я заходил в эту лавку, гонимый точно таким же голодом, который можно было почувствовать только среди книжных полок, среди пыли старых изданий. Я ощущал, полностью принимал на веру, что книги, которые нам не позволяют читать и которые невозможно встретить в обычных книжных магазинах, спрятаны именно здесь, в этих букинистических закоулках. А эти две пергаментные тетки не говорят мне всей правды. В подвалах магазина они прячут от меня этот свежий воздух слов так, что их не могут напугать никакие проверки. Каждый раз, приходя сюда, я изучал не только состав полок, но также и продавщиц, которые смотрели на меня рыбьими глазами, пустыми, без воздуха. Бумажные копии запрещенных романов и стихов, перепечатанные на машинках, требовали от нас держать язык за зубами. Чаще всего их печатали под синюю копирку, закладывая пять белых листов бумаги и четыре копировальных. Последняя копия расплывалась подобно воздушным потокам. Из таких машинописей я прочитал булгаковский роман «Мастер и Маргарита», стихи Высоцкого и стихи незнакомого мне поэта и музыканта, кажется, Золотарева. Каждая же книга, которую прочитал, была из воздуха, и каждая купленная книга уменьшала воздух в квартире. Город и страна тоже уменьшались пропорционально количеству книг, которые я глотал, как мармелад, пересыпанный сахаром, думая, что когда-нибудь город исчезнет в книгах.