Читать «Крымская война. Соратники» онлайн - страница 82

И вот он едет в пролетке по Севастополю, еще не подвергшемуся бомбардировке, не сжатому в тисках осады. Колеса стучат по брусчатке, по сторонам, справа и слева дома - опрятные, целые... ЖИВЫЕ. Живы и корабли - эти многопушечные красавцы, заполнившие гавань. И - люди. Они тоже живы, не ранены, ходят по тротуарам, разговаривают, смеются. Город совсем не узнать, хоть Федя и провел в нем немало времени - но это был совсем другой Севастополь, 1916-го года от Рождества Христова. А вот лица прохожих почти не изменились, разве что, стало заметно многолюднее, да и одежда - будто из детских книжек о Севастопольской страде.

На улицах много матросов. Пожалуй, больше чем в том, знакомом ему по 1916-му. Ну разумеется, сообразил мичман, на здешних кораблях многочисленные команды - чтобы управляться с парусами, плюс прислуга орудий, которых может быть поболее сотни. На матросских бескозырках не видно привычных ленточек, их введут лет через пятнадцать, а то и позже. И названий кораблей тоже нет - на околышах лишь прорезные буквы и цифры, подложенные желтым сукном. Нижние чины носят робы из грубой парусины, на ногах - то ли тапочки, то ли мягкие туфли из той же ткани, с прошитой парусиновой подошвой. Причем матросы нередко расхаживали по городу босиком, неся свои «тапочки» в руках.

Офицеры все в длинных узких сюртуках, при саблях; на многих - фуражки с характерными «нахимовскими» козырьками. Ну как же, флотская молодежь подражает любимому комфлота. Кое-кто из них узнавал гостя из грядущего - сколько раз Федя смущался, когда перед ним, зеленым мичманом, брали под козырек капитаны второго ранга или драгунские ротмистры! Слава богу что они не знают о его ужасной оплошности...

Очнувшись на госпитальной койке, Федя не сразу осознал всю глубину своего падения. А осознав, понял, что осталось одно - пустить себе пулю в лоб. Ведь это из-за его, мичмана Красницкого глупости, вышел из строя «Заветный», погибли люди!

Оружие у Феди имелось. Карманный браунинг был там, где ему и надлежало - в кармане кителя, но чья-то заботливая рука старательно вылущила из обоймы медные бочонки патронов. Федя пытался скандалить, спрашивал пропажу с унтера-чухонца, заведовавшего вещевым складом. Но тот только моргал коровьими ресницами и повторял: «Не м-могу знат-ть, вашброд-дие, виноват-т!» С отчаяния Федя стал прикидывать, из чего соорудить петельку, но вскоре оставил эту затею. Он слышал от одного приятеля, студента Петербургского Университета, мечтавшего о карьере судебного медика, какими явлениями сопровождается повешение. Нет, никак не вязалась с образом морского офицера гнусная кончина удавленника, обгадившего собственные подштанники.