Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 98
Людмила Третьякова
Вот почему удачный стокгольмский дебют не мог заставить Ковалевскую не думать о том, что, пожалуй, это печально — быть ничьей. Умной, знаменитой, красивой, обаятельной — и ничьей.
* * *
Летом 1886 года Ковалевская отправилась в Россию за дочерью, которую, уезжая в Стокгольм, оставила у родных. Все время ее вживания в новую почву стокгольмские дамы изводили Софью вопросами, как она может так долго жить в разлуке со своим ребенком. Хотя профессор Леффлер советовал российской гостье не обращать внимания на «шведский курятник», эти разговоры, видимо, уязвляли Ковалевскую.
Действительно, маленькой Софье уже исполнилось семь лет, а виделась она с матерью урывками. Впрочем, надо вспомнить, с какими опасениями Ковалевская ехала в Стокгольм, сколько сомнений у нее было, сложится ли у нее здесь карьера. Именно этим объясняется ее долгая разлука с дочерью. И, только убедившись, что сможет создать девочке хорошие условия, она привезла ее в Стокгольм.
Спустя много лет Софья Владимировна вспоминала, что, когда она сошла на шведский берег, их с матерью никто не встретил. Видимо, это неприятно удивило девочку. Но стоял конец лета, и знакомые Ковалевской еще были на даче.
Они наняли ручную тележку для багажа, дав носильщику адрес, а сами отправились через большой сад, где Соню поразили огромные цветущие агавы.
На первых порах Софья Васильевна сама занималась с дочерью русским языком, читала ей русские книги. Когда Соня немного пообвыклась, Ковалевская отдала ее в шведскую школу. Дочь знаменитой матери привлекала внимание, и девочку часто спрашивали, любит ли она математику. На что Софья-младшая отвечала, что похожа на своего отца и к математике совершенно не способна.
Из множества людей, посещавших их дом, в памяти девочки остался красивый, словно король экрана, человек. Это был Фритьоф Нансен.
...Умевшая влюбляться мгновенно и безоговорочно, Ковалевская сразу выделила Нансена среди тех людей, знакомство с которыми подарил ей интеллектуальный Стокгольм. Все ярко, необычно было в этом человеке, начиная от внешности, просившейся на холст, и кончая манерой одеваться. Ковалевской нравился жизненный задор Фритьофа, этот неудержимый порыв, способность, махнув рукой на трудности, смертельные опасности, весело и дерзко служить своей идее. Это так сближало Ковалевскую и ее друга-полярника.
Они оба были не только романтиками, но и людьми дела, по праву прибиравшими к рукам положенную им славу. О Нансене Ковалевская писала, что «на великом жизненном пиру» великий норвежец «получил именно ту порцию, которую он сам желал».
Когда Нансен посвятил Софью Васильевну в план предполагаемого похода через льды Гренландии, она испугалась: так рисковать своей жизнью! Фритьоф украшал собою Стокгольм, когда приезжал сюда, свою суровую Норвегию, да и, пожалуй, весь мир. Но Софья Васильевна знала, что никакие силы во Вселенной не заставят этого рыцаря ледяного королевства отказаться от задуманного. Он пойдет — и выиграет!