Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 170

Едва ли царя могли успокоить замечания относительно «детской игрушки». Он, конечно, предпочитал бы сам определить важность написанного. Но как быть? Салагов уверял, что «записки» сожжены Багратионом в Житомире.

И все же император не мог успокоиться. А вдруг Багратиону и Екатерине удалось увидеться еще раз? И не был ли Багратион в Твери?..

* * *

Тверь вступила в свою золотую пору с момента появления здесь Екатерины Павловны. Она стала тем вдохновительным началом, от которого все закипало вокруг, шло в рост: промышленность, просвещение, градостроительство, общественная жизнь.

Яркая фигура «тверской полубогини» привлекла сюда целое созвездие российских знаменитостей, деятелей культу­ры и искусства, крупных чиновников. Дорога в Тверь стала накатанной и для императора, который, стараясь заглушить подозрения, испытывал все-таки постоянную потребность в общении с сестрой. Ум, осведомленность и интуиция Екате­рины Павловны делали ее незаменимой советчицей. Еще до начала вторжения Наполеона Александр I обсуждал с сест­рой ход будущих военных действий. Они оба отдавали себе отчет, что схватка будет жесточайшая. Что противопоста­вить этому? По их общему убеждению — твердость. Твер­дость духа. Твердость руководящей руки.

Тем не менее, когда началась война, Александр про­демонстрировал растерянность и нерешительность. Екате­рина отчетливо понимала, что армия несет жестокие поте­ри из-за бездарного руководства. Почему война, давно предупреждавшая о себе раскатами грома, застала все-таки врасплох? «...Куда же нас вели, когда все разгромлено и осквернено из-за глупости наших вождей?» — прямо и недвусмысленно обвиняла брата Екатерина. «Наши вожди» — это в первую очередь император. Хочет ли он знать, каково отношение к нему его подданных? Они «презирают своего вождя». Екатерина не скрывала, что разделяет это мнение, как ни горько в этом признаваться. Понимая, какое раздражение ее женское суждение может вызвать у царственного брата, добавляла: «Вам не следует указывать на то, что все это не по моей части, — лучше спасайте вашу честь, подвергающуюся нападкам...»

А где-то на западе дерется Багратион. И голова его полнится теми же мыслями, что и у женщины, портрет ко­торой в золоченом футляре неразлучен с ним.

Его мучает вопрос: что стоит за постоянными приказа­ми отступать? «Ретироваться трудно и пагубно. Лишается человек духу, субординации, и все в расстройку. Армия была прекрасная; все устало, истощилось». Не привык Багратион отступать: «...право, худо и стыдно мундир но­сить, право, скину его...»

Екатерина Павловна, по ее собственным словам, жале­ла, что не родилась мужчиной. Это преградило ей дорогу на арену военных действий. Но, будучи человеком не слов, а дела, она внесла свою лепту в организацию сопротивле­ния Наполеону. Была создателем тверского ополчения, взяв на себя и материальные издержки, и организацион­ные хлопоты. По отзывам современников, «блистательный и резкий ум» Екатерины Павловны выдвинул ее в немно­гочисленные ряды тех, кто ратовал за партизанскую войну, кто не боялся дать оружие в руки каждому, способному свести счеты с врагом. Траурную черную одежду Екате­рина сняла только тогда, когда русские вошли в Париж.