Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 137

Но Екатерина Васильевна чувствовала непобедимое отвращение к нарядам. Она — невероятное дело по тем временам! — не носила корсета.

Между тем о ее чарующей красоте говорили не только понимавшие в этом толк мужчины, но и женщины, кото­рые, как известно, менее склонны баловать подруг лишни­ми комплиментами.

Баронесса Оберкирх в своих «Записках» делилась впечатлениями о молодой графине: «Скавронская идеально хороша; ни одна женщина не может быть прекраснее ее».

Художница Виже-Лебрен, писавшая, кажется, всех красавиц Европы, находила Екатерину Васильевну не только «прелестной, как ангел», но и чрезвычайно доброй и простодушной, что очень шло нежной, словно акварель­ными красками исполненной внешности.

Мадам Виже-Лебрен вспоминала, как однажды графиня вздумала показать ей свои драгоценности. Личная худож­ница французской королевы Марии-Антуанетты, надо ду­мать, кое-что повидала на своем веку. Но тут от изумле­ния она не нашла слов, когда Екатерина Васильевна от­крыла одну за другой свои шкатулки и стала показывать ей бриллианты необыкновенной величины и самой чистой воды.

«Это подарки дядюшки», — говорила Скавронская. Однако ничего из этих сокровищ на графине не видели. Она, пожалуй, играла с ними, как малое дитя, радуясь их блеску, и тут же укладывала обратно.

...Отношение к драгоценностям было сродни отноше­нию к супругу: он Екатерину Васильевну совершенно не интересовал. Более того, чем сильнее Скавронский старал­ся завоевать хотя бы малейшее расположение жены, тем большим холодом она его обдавала.

Словно нехотя, для того, чтобы выполнить досадные обязанности и забыть о том навсегда, Екатерина Васи­льевна родила двух девочек. Одну назвали Екатериной, другую Марией. Крошки Скавронские подрастали и, на­учившись лепетать, действительно напоминали двух жаво­ронков («skavronek» по-польски жаворонок).

На портретах с дочерьми Екатерина Васильевна вы­глядит нежной попечительной матерью. Должно быть, эти сеансы несколько разнообразили ее добровольное заточе­ние. Иногда развлекал графиню беседами капитан военно­го корабля, который то и дело заглядывал на огонек к Скавронским в их уютное палаццо...

Да-с, самое время на безлюдном горизонте словно дремлющей женщины показаться хоть кому-то: кузену, скажем, другу детства, бедному, красивому офицеру, блес­тящему дипломату-острослову, модной знаменитости, нако­нец. Иначе как же сдвинуться с места нашему сюжету?

...С некоторых пор экипаж корвета «Пилигрим» пе­рестал узнавать своего командира. Обычно он, настоящий морской волк, шутил, что на суше его укачивает, и случа­лось, что «Пилигрим» подымал паруса даже тогда, когда иные корабли предпочитали отстояться в безопасной неа­политанской бухте.

Теперь же капитан корвета пропадал на суше. Команда удивлялась: дует благоприятный ветер, по всему им должно бороздить морскую зыбь, а они стоят на якоре. Эти стран­ности рассекретились очень быстро — овеянный ветрами морской волк пропадал в палаццо российского посланника. Знатные гости, навещавшие Скавронских, тоже то и дело натыкались на богатырскую фигуру бравого капитана. Многие думали, что тут ведутся переговоры по поводу приобретения Россией стоянки для военных кораблей на Сре­диземном море. Возможно, так оно и было, но лишь отчасти. Главная же причина того, что капитан военного корвета бросил якорь в доме посланника, заключалась в его жене.