Читать «Косарев» онлайн - страница 52

— Если вы спросите, были ли отрицательные черты во Владимире Ильиче? Не знаю, не вспомню, не могу найти от края до края этого, в политике, в товарищеской жизни, личной, в теории… Не знаю, не могу вспомнить ни одного случая, ни одной черты отметить, которую можно было бы назвать отрицательной. Положительный тип с головы до ног, чудо, как человек, и вместе с тем такой живой, такой живой, что и сейчас, когда он лежит в Колонном зале Дома союзов и когда около него проходит целый народ, пораженный горем, он все-таки самый живой из всех, кто сейчас здесь живет и дышит и в этом городе, и в этой стране.

Этими словами Луначарский закончил свою речь. После него выступал М. Н. Покровский, потом еще кто-то.

Косарев слушал их речи, но в голове по-прежнему звучали только что сказанные Луначарским слова: «он все-таки самый живой из всех, кто сейчас живет и дышит в этом городе и в этой стране…» Саша сидел в оцепенении, бесконечно и непроизвольно повторяя эту фразу: «самый живой из всех, кто сейчас живет… самый живой…» — словно боялся, что она забудется, а с ее исчезновением из сознания уйдет что-то очень важное, ради чего он, собственно, и пришел в этот зал. Косарева поразила не образность слов. Вся только что произнесенная Луначарским речь была как бы сплетена из сильных оборотов блестящего оратора, потрясенного фактом смерти величайшего из людей. Но именно в этой фразе была заложена органическая созвучность мысли Луначарского с его, косаревским, настроением. Хотелось восстать против самой мысли о смерти Ленина. Протестовать. Но Ленина уже нет. Ленин умер… Луначарский помог ему найти нужную формулу: «Ленин жив, Ленин будет жить в наших делах, освященных его великим гением, и мы будем не покладая рук трудиться над выполнением его заветов».

Смерть великого Ленина потрясла миллионы сердец. Вся страна оделась в глубокий траур. Огромное безграничное горе накрыло ее широкие просторы.

Дни прощания с Лениным длились как тяжелый сон. Косарев с колонной бауманцев восемь часов подряд шел к гробу Ленина по московским улицам. На всю жизнь запомнил он часы движения этой огромной вереницы людей до мельчайших деталей: сотни дневных костров в дымчатой мгле московских улиц, клубы морозного пара над толпой при входе в Дом союзов.

Высокий светлый лоб лежащего в гробу посреди огромного Колонного зала, уставленного темно-зелеными пальмами; скорбная, словно окаменевшая фигура Надежды Константиновны Крупской, застывшие воины почетного караула, сдержанная тишина — и вдруг чей-то громкий вскрик и плач… Надрывные гудки, словно навсегда повисшие в воздухе над деревянным сооружением Мавзолея.

Ленина больше нет.

Только сейчас Косарев понял, что Ленин как-то незаметно, будто ненароком, вошел в его жизнь и наполнил ее высшим духовным содержанием, а ленинский завет: в учебе, труде и борьбе «действовать так, как того действительно коммунизм требует» озарил его долгий комсомольский путь.

Сотни, тысячи рабочих в эти скорбные дни приносили свои заявления в партийные ячейки. Они сами выдвинули лозунги: «В партию, с партией и за партию!», «Кто крепче — в ряды РКП(б)». Учитывая размах этого движения, ЦК РКП(б) объявил ленинский призыв рабочих от станка в партию.