Читать «Косарев» онлайн - страница 54

В то время часто возникали споры о самом комсомоле. Чаще всего о том, чем является союз молодежи: резервом партии или ее инструментом. И немудрено. В те годы оттачивались и проверялись на практике принципы Коммунистической партии и комсомола.

Подсаживаясь в круг активистов-бауманцев, Косарев вступал в их спор:

— Комсомол — это резерв партии, — убежденно говорил Сеня Федоров, заядлый спорщик по «теоретическим» проблемам комсомола.

— Маловато ты, Сеня, отвел комсомолу места — «резерв», — перебивал его Коля Кормилицин. — Комсомол — это инструмент партии, а не только ее резерв.

В спор вступал горячий полемист Косарев. И что тут начиналось. Не спор, а целая битва:

— Резерв!

— Нет, инструмент!

— Нет, резерв…

В те времена споры такого порядка часто рассеивались только с помощью партии. И в этом случае тоже. Мудрое слово Центрального Комитета помогло и тогда предотвратить дискуссионную лихорадку. 3 апреля 1924 года ЦК РКП(б) провел представительное всероссийское совещание о работе среди молодежи. В нем приняли участие 12 членов ЦК (половину из которых составляли члены Политбюро ЦК РКП(б), а также работники ЦК РКСМ, представители от десяти губернских комсомольских организаций. На нем с короткой речью «О противоречиях в комсомоле» выступил Сталин. Однако в его речи акцент был сделан не на организационную самостоятельность, не на самодеятельный характер работы и существа комсомола, а на некую служебную для партии роль РКСМ. В представлении Сталина комсомол — «подсобное орудие партии». И этот первый, никем в ту пору не замененный шаг к насаждению командной терминологии был сделан два месяца спустя после смерти Ленина. Казарменный, императивный подход Сталина проявился и в определении характера отношения РКСМ к молодежи: комсомол, внушал Сталин, «инструмент в руках партии, подчиняющий своему влиянию массы молодежи».

Споры после этого совещания прекратились. Но уходили с него некоторые цекамольцы в недоумении, вызванном не этими словами Сталина, а по другому поводу:

— Я прежде всего должен сказать кое-что о той позиции, которую ЦК молодежи занял в вопросе о партийной дискуссии. — Цекамольцы насторожились. А Сталин, не глядя на них, резюмировал: — Ошибкой было то, что ЦК РКСМ продолжал упорно молчать после того, как места уже высказались. Но было бы неправильно объяснять молчание ЦК союза нейтральностью. Просто переосторожничали.

Петр Смородин сидел ошеломленный: «Кто же из нас, товарищ Сталин, переосторожничал?..» И постепенно он начал понимать, почему последние недели генсек перестал звонить ему. Вспомнились все короткие встречи и продолжительные беседы об участии комсомола во внутрипартийной дискуссии, а также неоднократно повторенная Сталиным фраза: «Я же сказал — нецелесообразно…» Всплыли они в памяти отчетливо, до мельчайших подробностей. Петр хотел сразу же после совещания подойти к Сталину, спросить пояснения, но, вспомнив ту январскую вечернюю (почти ночную) встречу с генсеком, его мерное поколачивание трубкой о край пепельницы, свой подсчет ее ударов «раз, два, три…» и нелепые размышления по этому поводу, остановился. Лихой комиссар гражданской войны вдруг впервые в жизни почувствовал, что ему стало не по себе… «Как же вы так легко, товарищ Сталин, сняли с себя ответственность за тогдашнее наше «молчание» и запросто, будто ненароком, переложили ее на плечи комсомольцев. «Переосторожничали»? Да, мы же в бой рвались!..» И тут Петр почувствовал, что работать ему в Цекамоле осталось совсем недолго.