Читать «Концерт «Памяти ангела»» онлайн - страница 60
Эрик-Эмманюэль Шмитт
Он пошатнулся, его губы дрожали от ярости. Его голос, холодный, резкий, гулко прозвучал под старинными сводами:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты меня понял. Я знаю.
— Что ты знаешь?
Вся Франция помнила о покушении на улице Фурмийон. По мнению политических экспертов, если Анри и получил тогда голоса, которых ему не хватало раньше, то потому, что он стал жертвой гнусного преступления. Во время одной поездки двое мужчин в масках обстреляли его машину. Раненный, Анри попытался их догнать, но вынужден был отказаться от преследования, чтобы оказать помощь своему истекавшему кровью шоферу. Общественность рукоплескала его отваге; на следующий день он сделался политическим героем; за пару дней его противники превратились в экстремистов, интегристов, опасных людей, способных на заказное убийство. Эта история дискредитировала его соперников, и он без труда выиграл президентские выборы.
— Я знаю, мой дорогой Анри, знаю, что кое-кто заподозрил тебя, но не посмел ничего написать. Знаю, что ты до конца дней своих будешь все отрицать решительно и с негодованием. Я знаю, что это сделал ты: задумал, организовал и оплатил это покушение. Это была чисто рекламная акция. Причем успешная, так как благодаря ей ты стал президентом. Жаль только, что из-за твоих амбиций твой бывший сотрудник оказался прикованным к инвалидному креслу с параличом всех конечностей. С того дня я тебя презираю.
Затянувшееся молчание еще больше углубило пропасть между ними. Ледяная ненависть заполняла комнату.
— Мне кажется, ты сходишь с ума, — медленно произнес он.
Она схватила журнал, протянула ему.
— А теперь смотри! Теперь, когда ты знаешь, что я знаю, смотри! Смотри, с какой великой актрисой ты живешь… Мне известны все твои низости, но я улыбаюсь. Мне скучно, но я улыбаюсь. Я несчастлива, но улыбаюсь. Я ненавижу тебя, но улыбаюсь тебе. Восхитительно, не правда ли? Я не похожа ни на жертву, ни на палача. Великолепная игра, почему же ты не аплодируешь? Ты бы должен, потому что ты единственный, кто в состоянии оценить спектакль. «Образцовая любовь»! Твой Риго не зря доволен публикацией: ты опять выкрутился!
— Это война? — спросил он.
— Вовсе нет, это наша жизнь.
Анри хотел что-то возразить, но не нашелся и направился к выходу, напряженный, скованный, злой. В дверях он обернулся и бросил ей:
— Почему ты мне все это высказала сегодня? С чего этот приступ откровенности? Именно сейчас?
Глаза ее сделались круглыми, как циферблат часов.
— А вот этого не знаю. Правда.
— Вот как? — недоверчиво пробормотал он.
— Клянусь тебе, Анри. И потом, для меня это такое облегчение, что я сама не понимаю, почему так долго ждала.
Он пожал плечами, переступил порог, хлопнул дверью и с грохотом сбежал по лестнице.
Если бы он не был так ослеплен гневом, то мог вглядеться в лицо Катрин и заметить, что уже несколько минут она плачет.
Последовавшие месяцы только усилили напряженность между ними. Внешне ничего не изменилось: президентская чета продолжала исполнять свои обязанности — приемы, визиты, поездки, — в том числе и имитировать взаимную любовь; ни одного страшного слова не было произнесено ни на публике, ни наедине.