Читать «Константин Симонов. Собрание сочинений в десяти томах. Том 5» онлайн - страница 74

— У тебя все? — спросил Серпилин, когда сын наконец за-* молчал.

Спросил без намерения пресечь разговор, а просто по многолетней военной привычке.

Сын поднял глаза к потолку, словно вспоминая, не забыл ли чего, потом посмотрел на отца и сказал:

— Да, такое время было.

«Да, такое время! Действительно такое! — мысленно подчеркнув это слово, подумал Серпилин. — И слова-то не подыщешь другого: такое! Все в этом слове».

У него сейчас было странное чувство, что тогда одновременно существовало словно бы не одно, а два соседних и разных времени. Одно ясное и понятное, с полетами через полюс, с революционной помощью Испании, с ненавистью к фашизму, с пятилетками, с работой до седьмого пота, с радостной верой, что все выше и выше поднимаем страну, с любовью и дружбой, с нормальными людскими отношениями; и тут же рядом — только ступи шаг в сторону — другое время, страшное и с каждым днем все более и более необъяснимое...

— Ты отказался от меня тогда и, как выяснилось, ошибся,— сказал Серпилин после молчания.

Сын сделал протестующий жест, означавший, что у пего не было свободы выбора, но Серпилин остановил его.

— ...и, как выяснилось, ошибся,— повторил он. — Но некоторые, такие, как я, еще и сейчас живут там, где я был, потому что с ними еще не выяснилось... И вот я смотрю на тебя и не могу этого выбросить из головы. Не могу. И мать не могла. Можешь ты это понять или пет?

Сын встал, беспомощно пожал плечами, как бы говоря: «Ну, а я-то что могу сделать?» — и Серпилину показалось, что сейчас он наденет шинель и уйдет, потому что говорить больше не о чем. Сын несколько раз прошелся по комнате, пожимая плечами, как бы молча отвечая на задаваемые самому себе вопросы. «Сейчас уйдет»,— еще раз подумал Серпилин, но сын, наоборот, подошел к столу п сел.

— Как хочешь,— сказал он,— можешь мне верить или не верить, но я никогда, понимаешь ты, никогда, честное слово тебе даю, никогда, что бы мне ни говорили, ни иа одну минуту, ни в каком году, никогда не верил, что ты враг народа...

Он сказал это тихо, почти без надежды на то, что отец поверит ему, но с такой отчаянной силой искренности, что Серпилин содрогнулся от нее. Эта мысль несколько раз приходила ему в голову и раньше, но он всякий раз гнал ее от себя. Раньше в глубине души пытался оправдать сына: лжет, что не верил, лжет потому, что стыдится, не смеет сказать в глаза, а на самом деле тогда, в то время, верил! Запутали, заморочили голову, запугали, и в конце концов поверил. Поверил — и поэтому отка-> зался!