Читать «Константин Симонов. Собрание сочинений в десяти томах. Том 5» онлайн - страница 71

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Серпилин проснулся, сквозь сон почувствовал чье-то присутствие. Еще не открывая глаз, стряхнул с себя полушубок, опустил на пол ноги, потом открыл глаза и увидел стоявшего в открытых дверях сына. Сын был в шинели и ушанке, рядом с ним стоял Гриша.

— Товарищ генерал, к вам,— коротко, словно он уже был на фронте, сказал мальчик.

— Хорошо, иди. — Серпилин натянул на ноги стоявшие на полу холодные сапоги и, пе подымая головы, сказал сыну: — Что стоишь? Раздевайся.

Пока сын раздевался в передней, Серпилин надел гимнастерку, но пояса с кобурой надевать не стал: тело ломило тяжелой усталостью от прерванного сна; накинул на плечи полушубок и сел за стол, облокотившись и растирая руками лицо.

— Садись. — Он все еще не глядел на сына, потом еще раз потер лицо руками, сцепил их, бросил перед собой на стол и спросил: — Ну, что скажешь?

г Он смотрел на красивое, обветренное лицо сына, на его начинавший стареть лоб с чуть заметными залысинами, па волевой подбородок с резкой поперечной чертой, смотрел и думал: какими иногда обманчивыми оказываются на войне эти волевые лица, когда их берет в свою пятерню страх, берет, выжимает п делает неузнаваемыми — белыми, творожными...

Почему это лицо, так похожее на лицо матери, в то же время не напоминало о ней? Наверное, потому, что на этом лице не было ее глаз. У нее были упрямые глаза, смотревшие глубоко изнутри и как бы вечно старавшиеся до конца договорить все, чего нельзя было сказать словами. А у этого сидевшего напротив него капитана автомобильных войск неподвижные серые глаза были как две заслонки, не хотевшие пускать туда, внутрь себя, чего-то, чего они боялись. Серпилип вдруг подумал, что есть глаза, которые дают, есть глаза, которые берут, и есть глаза, которые не пускают.

— Не смотри на меня так,— лучше скажи, чтоб ушел.— Голос сына дрогнул. — Ты смотришь так, будто я виноват в том, что случилось с матерью... А я пришел к ней...

— Вот что,— перебил его Серпилип. — Ты не врач и не мог заранее знать, что с ней будет. Если пришел говорить о чем-то еще... говори. А если об этом, напрасно пришел. И не реви, пожалуйста, я этого не люблю,— добавил он, увидя слезы, покатившиеся из-под заслонок.

Сын всхлипнул, вытер глаза и попросил разрешения закурить.

— Кури... У тебя какие?

— «Казбек».

— Дай и мне папиросу.

Несколько минут оба молча курили.

— Слушай, как ты посмотришь,— сказал сын. — Прости, что я об этом сейчас, но мы потом, наверно, долго не увидимся...

Серпилин вопросительно взглянул на него.

— Как ты посмотришь, если я временно, пока не получу жилья, перевезу сюда из Читы жену и дочь? Им там плохо и голодно. Я получил письмо, могу тебе показать.

Серпилин покачал головой. Сын понял это как возражение.

— Ты возражаешь?

— Нет,— сказал Серпилин,— можешь не показывать, верю.

— А как ты на это смотришь?

— Положительно.

— Значит, можно перевезти их? — обрадовался сын. Перевози, если разрешат.

— Да нет, с вызовом и с пропиской я все сделаю. Попрошу своего генерала, чтобы позвонил... — Сын даже махнул рукой, показывая, что для его генерала помочь в этом — плевое дело. — Только чтоб ты пе был против.