Читать «Константин Симонов. Собрание сочинений в десяти томах. Том 5» онлайн - страница 442

— Да, встречаемся с тобой, как говорится, в острые моменты нашей жизни,—усмехнулся Иван Алексеевич, когда Серпилин кончил. — Все же, значит, рискнул, написал ему про Гринько. Дрожал, пока ждал ответа?

— Старался не думать. Бои помогали.

— Старайся не старайся,— раз ему написал, из головы уже не выбросишь,— сказал Иван Алексеевич. — А в то время за такое письмо, которое ты ему сейчас написал, любой из нас был бы на другой день уже «врагом парода». Даже если б все оставшиеся обо всех взятых разом, в один день, написали... И то не убежден в результате.

— О чем мы говорим, Иван, давай лучше бросим...

— Ладно, бросим. А поговорим о том, что, когда он приезжал к нам, служило нас в полку трое — один остался, второй было помер, да ожил, а третий — будем считать, пока без вести... А могло, оказывается, не быть всего этого. Ты вернулся, если живой — вернут теперь и Гринько. Выходит, все чисты. Выходит, ты мог начать войну не полком, а корпусом командуя... Да, правильно сказал тебе товарищ Сталин, действительно нашел время, когда сидеть! Тебе эту его мысль еще поглубже обдумать надо! Видишь, как он вопрос поставил?А нам и в голову не приходило. А бросить разговор — давай бросим, тем более что есть другие темы. Говоришь, удивился, что ои тебе первый вопрос — о форме?

■— Да, откровенно говоря, по ожидал, даже растерялся!

— Ничего, этот вопрос лично для тебя, возможно, как раз к добру, глядишь, одним махом еще и генерал-лейтенанта даст! А что не ожидал — я сам не ожидал от него такой любви к этому вопросу. Еще осенью, в самый накал событий, ночью, вбежал, высунув язык, со сводкой, а у пего в приемной — даже глаза протер — трое в эполетах сидят и один с аксельбантами — из военного ателье на пробу! Потом оказалось, что на эполеты чересчур много серебра надо и еще какой-то там канители, а то висела над нами такая угроза!

Иван Алексеевич невесело рассмеялся, подошел к буфету, вынул оттуда и поставил на стол начатую бутылку коньяку и рюмки.

— Назначение твое все же придется обмыть.

— Пока еще не состоялось.

— Можешь считать, что состоялось. Коньяку па двух мужиков по такому поводу, конечно, мало. Но позавчера верхнюю половину сам вывил, сразу, как ночью вернулся. Отчасти с горя, а отчасти с радости, что не до смерти убит. А главное, чтоб заснуть до утра, раз мне отдыхать положено. А вчера в рот не брал, и сегодня — тоже не тянет.

Он налил коньяку и чокнулся с Серпнлиным.

— За твою армию. Может, еще и гвардейцами будете... Некоторым собираются присвоить.

— Нам навряд ли. Скорее с Чуйкова, с Шумилова начнут, с тех, кто больше других в самом Сталинграде на себе вынес...

— В общем-то, верно,— сказал Иван Алексеевич. — Ас другой стороны, если с лета вспомнить,—всем досталось. У всех армий свои критические моменты были: и у Толбухина, и у Батова, и у Жадова, и у Галанина с Чистяковым. Да и ваша — в обороне хлебнула и в наступлении неплохо выглядела. Не повезло на этот раз Батюку. В сорок первом на Южном провалился — не сняли; прошлым летом из окружения мало чего вывел — не сняли; а теперь, когда наконец успех,— сняли!