Читать «Книжник» онлайн - страница 92

Да, он тоже был в этом мире. Меж скважин фагота, в раструбе гобоя мелодией лился лиловой, саднящею нотой, вздымал током крови фаллосы терракотовые сатиров Закинфа, застывших на ойнохойях. Он опадал пеной прибоя южного, лаская руины Помпеи, сиренево-смарагдовыми вызревал ягодами винограда, мельтешил среди мух, что над гниющим смрадом оголтело носились с паскудным гуденьем. Островерхие арки мечетей Тулуна ему подмигивали, его поглощали пещерные щели. Он подпевал хорам ручьевых пестробоких форелей, пригублял настой горьких трав и лучей лунных. Крылом осенявший поля Елисейские, под арками Колизея приветствовавший триумфаторов, он был всем и во всём — непознавший? утративший? — только веру отцов своих, и землю их. В ходе плуга, весеннюю пажить взрыхляющем, в беззащитности кроткой животов в тягости — прозревал ли он смиренную непроявленность Духа Твоего, Господи, вездесущего и всенаполняющего? Он осмыслял непостижимые чувства, слов туманных ощутил и прочувствовал смысл. Но постичь не смог одного: за что был взыскан? Как был принят в число Его избранных?

Но и без этого понимания Парфианова переполняла волна ликования. Никакие сожаления, никакая боль ничего не значили по сравнению с этим Ликованием. Он ходил, не касаясь земли. В свою первую пасхальную ночь долго бродил в церковном парке. Вдыхал полной грудью запах весны.

Месяц завяз в шершавых листьях вяза, в стволах долговязых, в тумане пролеска, в изгибах ветвей древесных, изъязвленных, словно проказой, вязкою плесенью. Присный старатель на лунных приисках, я промывал золотистые россыпи, выискивал в искрах слов цветистых крупицы Истины Твоей, Господи. Ну что, упрямец? И впрямь — угораздило? Что ты нашёл в легковесном фимиаме лунного ладана? В этих искрах проказливых? Зыбь золотую на заводи — полными горстями! Нежным лепетом, трепетным дуновением волна вспенивалась, колебала снасти. Твоим причастием, животворящим благословением мир дышал — и славил Твою Пасху…

Глава 2

Вскоре после Пасхи, в середине мая, позвонил Насонов. Адриан немного занервничал — не то, чтобы не хотелось увидеть Алексея, но Книжник боялся того предполагаемого непонимания, которое так ранит в человеке дорогом, значимом для тебя, в том, который долго был, пожалуй, единственным понимающим.

Однако, приехав, Насонов не разочаровал его.

Ещё со встречи на вокзале, увидев Парфианова за десяток шагов, остановился и, склонив голову набок, поджидал, пока тот подойдёт. Вместо приветствия осведомился: «Нашёл Истину?» Адриан изумлённо поднял брови. «Откуда?»

В ответ тот усмехнулся и махнул рукой.

— По роже всё видно.

Дома у Адриана молча с интересом выслушал, не сразу высказался, кое-что переспросил. Особенно его заинтересовала исповедь… и видение. «Кошмар Ивана Фёдоровича, говоришь…» На его ещё более исхудавшем лице с обострившимися чертами было нечто новое, чего Книжник никогда раньше не видел. Алексей был усталым, измотанным и нервным, но теперь в глазах проступило что-то новое, затаённое. В сентябре предстояла защита. Всё было вроде нормально, декан благоволил к нему. Насонов рассказал о теме, о предполагаемом составе учёного совета, но Парфианов видел, что мысли его были далеко.