Читать «КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием» онлайн - страница 286

Неопределенность сопровождает и другие фигуры. С. Григорьянц, например, считает Солженицына «автором литературной лжи, приспособленцем ко вкусам Хрущева и Твардовского, хотя и признает его влиятельность в русской истории, сравнимую с Аввакумом и Л. Толстым» [18].

Дальнейшие события, включая переход в КГБ Андропова, показали, что Комитет становился все сильнее и сильнее. Андропов не только, как считается, «породил» диссидентское движение, чтобы поднять статус Комитета, он насытил все ведомства своими представителями, в результате чего косвенно осуществлялся «перехват» управления ними.

С. Григорьянц приводит интересный разговор с Бжезинским: «Однажды, году в 2000 он мне сказал, что накануне, возвращаясь из Европы, оказался в самолете рядом с Михаилом Горбачевым, и тот ему всю дорогу хвалил Путина.

— Как Вы думаете, почему Горбачеву нравится Путин? — спросил меня Бжезинский.

— Потому что оба воспитаны и поставлены на высший пост в стране Комитетом государственной безопасности.

— Вот и я так думаю, — радостно меня поддержал Бжезинский, а я с некоторой тоской подумал, что американцы польского происхождения понимают то, что происходит в России гораздо лучше искалеченных советской властью русских, которым за четверть века за редким исключением ничего не удается объяснить» [19].

Двойные технологии КГБ позволяли оберегать и продвигать тех, кто был нужен на следующих этапах развития. И в этом случае отклонения от поведения «избранных» могло быть вписано в нужное направление. То есть одни нарушали и сидели, другие — нарушали и не сидели.

Но одновременно была и модель, когда власть закрывала глаза на неправильное индивидуальное, но не групповое поведение. Но это касалось только людей известных и нужных власти. Можно назвать по крайней мере две причины этой «нужности». С одной стороны, они были заслуженными людьми, и власти не нужен был шум, создававший негатив для власти. С другой — власть могла иметь на них свои планы, о которых они даже могли не догадываться.

Люди, которым в результате было разрешено отклоняющееся поведение, составляли главный интерес Пятого управления. Совершив что-то, они каялись, просили о помощи, тем самым в результате попадая в еще большую степень зависимости. Все это были люди, познавшие вкус славы: от Евтушенко до Любимова. По этой причине они не могли уже разорвать путы, которые КГБ плел вокруг них. Яд славы практически неизлечим…

Вот некоторая подборка примеров «отклоняющегося» поведения М. Захарова, которые не просто привлекали к нему внимание, а удерживали его, создавая ему известность:

• «В конце 1960-х годов поставил в Театре сатиры „Доходное место” А. Н. Островского и „Банкет” Григория Горина и Аркадия Арканова. Министерство культуры усмотрело в обоих спектаклях нежелательные аллюзии и запретило после нескольких представлений. Как вспоминал ныне покойный Горин, он был готов переделать пьесу в угоду цензорам, но Захаров сказал, что ничего менять не станет. Карьера молодого режиссера, вероятно, на этом бы и закончилась. Выручил худрук Театра Маяковского Андрей Гончаров — дал Захарову возможность поставить на его сцене идейно выдержанный „Разгром” по роману Александра Фадеева» [20];