| Then she was passed from hand to hand, licked hands and faces, kept mounting higher and higher, and at last got into the gallery. . . . | Затем она переходила с рук на руки, лизала чьи-то руки и лица, подвигалась все выше и выше и, наконец, попала на галерку... |
| — Half an hour afterwards, Kashtanka was in the street, following the people who smelt of glue and varnish. | Спустя полчаса Каштанка шла уже по улице за людьми, от которых пахло клеем и лаком. |
| Luka Alexandritch staggered and instinctively, taught by experience, tried to keep as far from the gutter as possible. | Лука Александрыч покачивался и инстинктивно, наученный опытом, старался держаться подальше от канавы. |
| "In sin my mother bore me," he muttered. | - В бездне греховней валяюся во утробе моей... -бормотал он. |
| "And you, Kashtanka, are a thing of little understanding. | - А ты, Каштанка, - недоумение. |
| Beside a man, you are like a joiner beside a cabinetmaker." | Супротив человека ты все равно, что плотник супротив столяра. |
| Fedyushka walked beside him, wearing his father's cap. | Рядом с ним шагал Федюшка в отцовском картузе. |
| Kashtanka looked at their backs, and it seemed to her that she had been following them for ages, and was glad that there had not been a break for a minute in her life. | Каштанка глядела им обоим в спины, и ей казалось, что она давно уже идет за ними и радуется, что жизнь ее не обрывалась ни на минуту. |
| She remembered the little room with dirty wall-paper, the gander, Fyodor Timofeyitch, the delicious dinners, the lessons, the circus, but all that seemed to her now like a long, tangled, oppressive dream. | Вспомнила она комнатку с грязными обоями, гуся, Федора Тимофеича, вкусные обеды, ученье, цирк, но все это представлялось ей теперь, как длинный, перепутанный, тяжелый сон... |
