Читать «Кафка. Жизнь после смерти. Судьба наследия великого писателя» онлайн - страница 39

В декабре 1897 года, в возрасте четырнадцати лет, Кафка был свидетелем трёхдневных беспорядков в Праге. В течение так называемой «декабрьской бури» мародёры разрушали синагоги, грабили еврейские магазины и нападали на дома евреев, в том числе на дом Брода. «В моём доме тоже били окна по ночам, – вспоминал Брод. – Дрожа от страха, мы перебежали из детской, которая выходила на улицу, в спальню родителей. Я и сейчас помню, как отец выхватил из кроватки мою маленькую сестру а утром на её постельке нашли большой булыжник, выломанный из брусчатки».

Два года спустя, в 1899 году, Кафка внимательно следил за делом Леопольда Хилснера, молодого еврея из городка в Богемии, обвинённого в ритуальном убийстве чешской девушки-католички. Он читал рассказ очевидца о погроме 1906 года, написанный его другом Абрамом Грюнбергом. Он видел в пражском сионистском еженедельнике Selbstwehr сообщения о кровавом навете на Бейлиса в Киеве (1911–1913) и, как свидетельствует Брод, написал короткий рассказ об этом печально известном деле (рассказ по просьбе Кафки сожгла его последняя любовница Дора Диамант)¹⁸. Он был потрясён драмой Арнольда Цвейга «Ритуальное убийство в Венгрии» (Ritualmord in Ungarn), написанной в 1914 году, в которой автор излагал историю кровавого навета, известного как Тисаэсларское дело. «В одном месте я даже вынужден был прервать чтение, сел на кушетку и расплакался, – писал Кафка Фелиции. – Я уже много лет не плакал»¹⁹.

В 1922 году Кафка наблюдал, как студенты Немецкого университета в Праге начали беспорядки, отказываясь получать дипломы из рук ректора университета, еврея. В том же году Кафка был вынужден ответить на длинную антисемитскую статью Ганса Блюхера Secessio Judaica, в которой тот осуждал «еврейскую мимикрию» и рекомендовал «отделять» евреев от немцев²⁰. Кафка видел всю эту бешеную ненависть без всяких иллюзий. Так, например, когда в 1922 году был убит министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау, еврей, то Кафка заметил, что «непонятно, как это они вообще позволили ему прожить так долго».

Кафка, который обладал сильной восприимчивостью к закипавшему антисемитизму, продолжал обсуждать с Бергманом и Бродом вопрос о шатком статусе евреев в Европе. Так, в 1920 году он внимательно прочитал исследование Брода «Социализм в сионизме». Правда, в отличие от двух своих друзей, Кафка, отвечая на этот вопрос, не обращался к идеологии сионизма. «Весь день я провёл на улицах, купавшихся в антисемитизме, – пишет 30-летний Кафка в апреле 1920 года, во время погромов в Праге. – Prasiv'e plemeno – паршивое племя – так при мне называли евреев. Не правда ли, было бы естественно покинуть место, в котором тебя так яростно ненавидят?.. Героизм, который требуется для того, чтобы остаться несмотря ни на что, – героизм таракана, которого тоже ничем не выжить из ванной»²¹.