Читать «Каннибал из Ротенбурга» онлайн - страница 44

— Пошли, — сухо сказала она. — Ишь ты! Ничего особенного! Как же, ничего особенного!

Но теперь Армин не торопится. Кажется, он тоже хочет ее о чем-то спросить. Это бывает редко, очень редко. Поэтому она замечает сразу: он хочет ее о чем-то спросить. Это уже интересно. Очень интересно!

— Ну чего тебе еще надо? — почти грубо бросает фрау Майвес. Она боится спугнуть своего сына, но и показать свой интерес тоже не желает.

— Мама, — наконец решается спросить Армин, — значит, маленькая разбойница очень любила Герду, раз хотела сама убить ее?

— Да… да… да… — задумчиво повторяет Майвес, еще не понимая, чего хочет от нее ее сын. — Она никому не дала бы ее…

— Мама! — Армин во все глаза смотрит на нее. — Мама! Я тоже тебя очень-очень люблю! Ты не веришь?

Мамаша Майвес впервые испуганно смотрит на сына и быстро уходит.

13

Тогда Армин впервые не пошел за матерью. Он остался один в самом глухом закоулке их сорокачетырехкомнатного, купленного еще в шестидесятые годы за сорок тысяч марок, старого ротенбургского дома, бесподобно мрачного, пахнущего гнилой плесенью, дома-монстра.

С хлевом и запущенным садом. Со всеми привидениями, которых то ли в шутку, то ли всерьез поминали во всех пивных их небольшого местечка.

Сквозь рябое, никогда не мытое, немного перекошенное окно на Армина падал такой же рябой рваный свет. Толстая паутина в углах и под потолком подрагивала от сквозняков.

Армину нестерпимо хотелось есть. Но он никак не мог сообразить, который теперь час и скоро ли идти к столу. Прийти раньше времени было не только бесполезно, но и опасно. Мать все делала строго по терминам, по-крайней мере, ей так казалось.

Иногда не успев или забыв приготовить обед, она кричала, что это первобытные предрассудки называть обед обедом, а ужин ужином. И если, как говорится, кусок застревает в горле, то лучше, чтобы он застрял в нем как можно позже.

В таких случаях Армину приказывалось прийти на обед к ужину. Но такое случалось довольно редко. Мать сама, и Армин хорошо это знал, любила вкусно и плотно покушать и в перерывах между обедом и ужином частенько заглядывала в буфет. Само собой разумеется, Армину это строжайше воспрещалось.

Теперь он стоял в сыром полумраке, ему очень хотелось есть, а еще ему хотелось пойти проведать своего пони. Лохматого, как монгольская лошадка, которого он всегда при встрече целовал прямо в шершавый, сопящий нос и ерошил густую челку на лбу. К пони без разрешения матери тоже идти было нельзя.

Пони был наградой за хорошее поведение, и мамаша Майвес говорила, что награды выдаются только героям, да и то по большим праздникам.

Но, несмотря на то, что ему очень хотелось есть и целоваться с пони, Армин вовсю улыбался, ведь мать так и не выжала из него самого-самого, того, о чем она и подумать не могла, даже при всей ее въедливости, и от чего ей, узнай она об этом, стало бы холодно под самой жаркой периной и жарко в ледяной проруби.

О! Minchen часто думал, может ли он быть с нею до конца откровенным, и пришел к выводу, что нет. Его мама была права: она женщина, всего лишь женщина!