Читать «Каннибал из Ротенбурга» онлайн - страница 36

С детства Армин думал, что убивает зверей по их собственному желанию. Разве иначе они не разнесли бы слабый дощатый загон, не опрокинули тазы для слива крови и не втоптали бы всех, поднявших на них нож, в замусоренную землю скотного двора?

Еще совсем маленьким мальчиком Армин все время заглядывал в глаза животных: живых и, особенно, мертвых. И каждый раз убеждался, что после смерти глаза убитых тварей выглядят куда разумнее и спокойнее, чем при жизни. В них не было даже того бессмысленного испуга и отчаяния, той глупой настороженности, которые мучили их всю жизнь.

И он раз и навсегда решил, что, жуя траву, или топчась на загаженном полу в стойле, или гуляя на воле, любая домашняя тварь готовит себя к тому неповторимому часу, когда она послушно ляжет под нож, и мечтает только о том, чтобы нож был достаточно остр, а рука, сжимающая его, тверда и безжалостна.

И еще — Армин отдаст свою голову на съедение, если это не так! — заветная мечта любой домашней и дикой твари — не сгнить никому не нужной на скотном дворе, в тайге или степи, не быть сожранной себе подобным, вонючей гиеной или грифом-трупоедом, а стать пищей человека, перевариться в его желудке, попасть в кровь, в каждую клетку этого высшего существа на Земле, сохраниться в нем, стать частью его божественного организма и, очеловечившись, хотя бы на миг приблизиться к Богу.

Дверь в «Комнату для Маттео» открылась бесшумно, и Армин, затаив дыхание, вступил в глухое, практически замкнутое пространство.

Кроме двери, в комнате не было ни одного выхода наружу. Только под самым потолком днем влажным пятном блестела решетка вентиляционного отверстия.

Стоя за порогом, он не сразу включил свет. На пороге этой комнаты он всегда застывал в приятном оцепенении, прислушиваясь к какому-то смутному, все нарастающему гулу внутри своего тела.

В этот момент ему слышалось то тяжелое уханье собственного сердца, то кипение кислоты в пустом желудке. А изредка он отчетливо слышал, как шуршат мысли в его мозгу, продираясь сквозь уже подсклероженные сосуды и такое вкусное на вид серое вещество.

Он явственно ощущал, как, поначалу теплая, кровь нагревается до предсмертной температуры, мгновенно остывает до смертной, потом снова вскипает и снова стынет.

Сейчас он стоял за порогом «Комнаты для Маттео» и прислушивался, как звенит в ушах ее другое имя, от которого во рту появляется привкус перебродившей крови, а руки потеют и начинают мелко дрожать.

Его губы снова поползли к ушам.

— Kater! — с удовольствием произнес он. — Тридцать шесть лет, сто семьдесят пять сантиметров… семьдесят два килограмма живого веса!.. Ты сказал, это будет не ад, а рай? Лучше рая! Это будет — возрождение! Эпоха Возрождения! Главное… ничего не бойся!