Читать «Казнь. Генрих VIII» онлайн - страница 91
Валерий Николаевич Есенков
Канцлер вскрикнул, вытянув руку, точно предостерегая или пытаясь удержать:
— Будьте расчётливы, будьте благоразумны в ваших речах!
Возразил, почти равнодушно:
— Поверьте, лучше быть неблагоразумным, но честным.
Вновь его оборвав, архиепископ, на правах председателя, угрюмо спросил, не повернув головы:
— Не будет ли угодно его величеству, чтобы Томас Мор, здесь перед нами представший, принёс только ту клятву, произнести которую он согласился?
Томас Кромвель вскинулся весь и бросил победно и коротко:
— Нет!
Углубившись в себя, тяжело помолчав, архиепископ своей властью решил:
— Мы убедились, что мастер Томас Мор ещё не готов к произнесению клятвы по поводу обоих решений короля и парламента. Ему необходимо сосредоточиться и подумать, ведь это слишком важный вопрос. Так пусть поместят его в аббатство Вестминстер, да снизойдёт на него просветление в тишине и в молитве!
Глава десятая
МОЛЧАНИЕ
Тем и окончилось то заседание.
Ему разрешили проститься с зятем, который беспокойно шагал взад и вперёд по двору, изнывая под солнцем в тревоге неведения.
Тычась влажным носом в плечо, зять беспомощно бормотал между всхлипами:
— Как же, мастер... сказали вы... Боже мой... «сражение выиграно»?..
Ласково улыбаясь ему, похлопывая по дрожавшему от рыданий плечу, подтвердил:
— Сражение выиграно. Ты это слово запомни. Ещё пригодится тебе и другим.
Зять не слышал, спрашивая его о другом:
— Они ведут вас в тюрьму?
Успокоил его:
— Пока ещё нет.
Викарий напомнил, приблизившись сбоку:
— Пора.
Зять цеплялся за его руку дрожащей слабой рукой:
— Что жёнам делать без вас?
Сердце сжалось от боли, на глаза наворачивались горючие слёзы от сострадания, от жалости к близким, от вины перед ними, и мыслитель ответил одним только словом, едва ли посильным для столь слабых душой:
— Мужаться.
Его поместили в сухой чистой келье. Иноки были предупредительны и почтительны. Его не тревожил никто.
Он подолгу молился и хладнокровно размышлял в тишине, прохладной и бодрой.
Понимал, что король опасался, быть может, даже боялся и его самого, и его влияния на мнение многих людей, не только в парламенте, но и в Сити, помня о том, как его посылали уладить ту глупую выходку с Фландрией. Мор находил, что архиепископ тайно его защищал, властный, расчётливый Краэнмер, догадывался, что отныне уже не один противился губительной политике короля.
Молитва и размышления укрепили его.
На пятый день вызвали вновь, вновь спросили, готов ли присягнуть, но он с прежним упорством продолжал уклоняться, не находя возможным признать законным развод и второй брак короля без благословения Римского Папы.
Тогда его под конвоем отправили в Тауэр.
Помещение, отведённое пленнику, было небольшим, но тоже чистым, сухим. Каменный пол прикрывали сплетённые из пшеничной соломы подстилки. Жена вносила пятнадцать шиллингов в неделю за стол и квартиру, которую ему предоставил король. Слуга Джон оставался при нём. Узнику разрешили пользоваться книгами, бумагой, пером. Его больше не беспокоил никто.
Неопределённость положения не смущала. Заточение тела не мешало свободе души; философ много читал и с удовольствием погружался в обычные размышления.