Читать «Казнь. Генрих VIII» онлайн - страница 172

— Молод был этот Альберти, сущий младенец.

Поймав затаённо-тоскующий взгляд, угадав, какая трудная, быть может, мучительная борьба велась в этой стойкой душе с немощью старости, не желавшей смириться с медленно подступавшим неизбежным концом, дивясь его спокойному мужеству, не представляя себе, чем помочь, без цели, но бодро спросил:

— Сколько же было ему?

Мортон ответил с радостью и как будто с упрёком:

— Почти как тебе. Ведь я уже говорил.

Поглаживая тугой переплёт, точно просил у книги прощение, Джон подтвердил:

— Кажется, двадцать четыре.

Долго сгибаясь вперёд, непослушными пальцами поправив полу халата, почти неприметно подчеркнув любимое слово, кардинал то задумчиво, то взволнован но продолжал:

— Видно, от природы этот Альберти был юношей здоровым и сильным и ещё укреплял своё тело, как должно... — Тут прервал себя и неожиданно громко спросил: — Вот скажи, как высоко ты подбросил бы яблоко?

Томас тоже спросил, удивлённо, растерявшись от неожиданности:

— Зачем бросать яблоки?

Кардинал покачал головой:

— Я так и знал, что ты не послушал меня, а этот Альберти зашвыривал яблоки выше самого высокого собора Флоренции, а они, как меня уверяли, достаточно высоки.

Помолчал и подчеркнул назидательным тоном, точно он снова был мальчиком и пажом:

— Всё-таки и это занятие его не спасло. Мальчишка досиделся над своими книгами до того, что голова у него кружилась от слабости, имена близких забывал, в ушах шумело, желудок болел. Едва не уморил себя этот учёный глупец.

Томас понял намёк, улыбнулся и решился напомнить:

— Альберти прожил семьдесят лет.

Кардинал с презрением уточнил:

— Всего шестьдесят семь или восемь, и то лишь потому, что вовремя взялся за ум. Так что, мой мальчик, твой отец прав: ты тоже погубишь себя.

Мор улыбался всё шире:

— Кто слишком много спит, тот понапрасну теряет бесценное время, данное нам. Жизнь коротка, и надо спешить, чтобы возвыситься духом, а кто мало спит, тот пренебрегает внешним и суетным.

Джон горячо подхватил:

— Так будем усидчивы!

Больной с трудом повернулся к секретарю:

— Что вы сказали, мой мальчик?

Джон смутился:

— Ваше преосвященство, это не я, это мессер Альберти в той книге сказал.

Распрямляясь в кресле, как бывало в прежние годы, развернув грудь, с тенью прежнего гнева в оживших глазах, умирающий возвысил слабый голос:

— Такой усидчивостью вы насилуете природу, а природа не терпит насилия!

Томас возразил:

— Природа бросает в нас семена, а что из них вырастет, зависит от наших усилий.

Кардинал поморщился и ещё громче сказал:

— Если усилия будут чрезмерны, ничего хорошего не произрастёт. Всё излишнее приносит нам вред.

Мор засмеялся:

— Справедливо! В Оксфорде отец держал меня впроголодь, и за это я благодарен ему.

Тогда Мортон внезапно спросил, ещё раз хмуро взглянув на него:

— И ты, мой мальчик, смирился с тем, что тебя взяли из Оксфорда?

Расслышал в этом вопросе скрытую боль, нагнулся и ласково тронул холодную руку:

— Конечно же, нет. Всем королевским сокровищам я предпочёл бы образование, но образование, соединённое с добродетелью, ибо образование само по себе, не соединённое с доблестью духа, ведёт человека к тщеславию и часто к позору. Суровость отца предотвращала меня от пороков и праздности, избавляя от опасных для души наслаждений, которые так нравятся нашему телу.