Читать «Кавалькада (э-3)» онлайн - страница 181
Уолтер Саттертуэйт
— И на следующий день Фридман попытался убить Гитлера?
— Вместе со своим другом.
— Но зачем? Я хочу сказать, будь у меня сейчас винтовка, я и сама попыталась бы его укокошить. После всего, что случилось, у меня, думаю, есть достаточно основательный повод. Но почему Фридман так его ненавидел?
— После войны он три года жил в Мюнхене. Видел Гитлера, бывал на его выступлениях. Он считал его слишком опасным и думал, что его нельзя оставлять в живых.
— Но почему? Почему он так считал?
— Вы же сами видели Гитлера. И слышали. Я не еврей и не знаю, что может чувствовать еврей. Когда тебя так ненавидят. Думаю, это тяжело.
— В Германии живут сотни тысяч евреев, но они же не бегают с винтовками, пытаясь кого-то пристрелить.
— Нет. А этот попытался.
Несколько секунд я молча смотрела на него.
— И что теперь?
— Мы мало что можем. Фридман уехал из Германии. Вместе с другом.
— Куда?
— Госпожа Гроссман не знает. Думает, в Бразилию. Он ей позвонил в среду и рассказал, что сделал. Сказал, что на следующий день уезжает. Это было недели три назад.
— Но есть же документы. Паспорта. Визы. Сержант Биберкопф сможет его найти?
— Возможно. Только не думаю, что ему это нужно.
— Но почему?
— Фридман не какой-нибудь рецидивист. И не будет снова убивать. Да он никого и не убил.
— Вы расскажете об этом сержанту Биберкопфу?
— Я же с самого начала обещал, что расскажу.
— Но он полицейский. И может отнестись к Петеру Фридману совсем по-другому.
— Не думаю, что Биберкопфу захочется арестовать еврея за то, что тот покушался на главаря нацистской партии.
— Господи, конечно, нет. Нацисты раздуют из этого такое, верно?
— Думаю, — прибавил он, — Биберкопф с радостью спишет это дело в архив как нераскрытое.
Так оно и вышло, Ева.
Господин Бомон ничего не рассказал господину Куперу в Лондоне о Петере Фридмане. В Лондоне есть люди, причем влиятельные, которые явно симпатизируют нацистам. (Сначала я в это не верила.) Господин Бомон думал, что, если назвать имя господина Фридмана, кто-нибудь из них может об этом узнать и сообщить нацистам.
Итак, все кончено.
Я была ужасно многословна, и не только в этом письме, но и в предыдущем, в котором описывала свою встречу с этим лягушонком. С предыдущим письмом я уже ничего не могу поделать, разве что умолять тебя никому о нем не рассказывать.
Да и про это письмо — никому ни слова. От твоего молчания, возможно, будет зависеть моя жизнь.
Я не стану отправлять это письмо, пока мы не приедем в Будапешт, Мы отправляемся туда завтра.
И, наконец, хорошие новости. Мы с господином Бомоном едем, в Афины, Агентство предоставило нам четырехнедельный отпуск. Господин Бомон уже купил билеты.
Вторая часть хороших новостей касается господина Бомона.