Читать «Кавалькада» онлайн - страница 87
Уолтер Саттертуэйт
Зигфрид повернулся к нам. Каким-то непостижимым образом его бокал снова оказался полным.
— Пойдемте, — сказал он, — представлю вас Мастеру.
Пуци, мисс Тернер и я последовали за ним вокруг фонтана через лужайку к большому темному гранитному камню, который лежал в траве. На камне не было никакой надписи.
— Здесь, — сказал он, — находится могила величайшего в мире художника и мыслителя.
Меня так и подмывало спросить, почему он похоронил своего отца на задворках, хотя лично меня это совершенно не касалось. Быть может, на местном кладбище просто не нашлось свободного места. А может, потому, что никак нельзя было погрести величайшего в мире художника и мыслителя на сельском кладбище среди всякой шушеры.
Откуда-то снизу и сбоку пропищал тоненький голосок:
— Мама говорит, что вы приехали поговорить о дядюшке Вольфе.
Я посмотрел вниз. Фриделинда.
— А кто такой дядюшка Вольф? — спросил я.
Девочка сказала:
— Это они велят мне так его называть. А по правде, его зовут Адольф. Он мне не нравится. Потому что ходит в панталонах.
— Довольно, — сказал Зигфрид.
— Так ведь ты сам велел мне разговаривать по-английски.
— Но не перебивать старших. Ступай, поиграй с братьями и сестрой.
— Мне всегда все запрещают, — буркнула девчушка и надула губы.
— Ступай себе, — повторил отец и жестом отослал ее прочь.
Девчушка повернулась и медленно, обиженно понурив головку и шаркая ножками по траве, пошла к дому.
Зигфрид повернулся к нам и громко вздохнул.
— Ох уж эти дети. Иногда радость, а иной раз сплошное наказание. — Он сделал два глотка вина. — А теперь самое время выпить, верно?
— Ничего, — сказал я, — если я задам несколько вопросов?
— Лучше за ужином. — Он улыбнулся, протянул руку, сжал мою и выдохнул мне в лицо очередную порцию винных паров. — А пока отдыхайте.
Я от души посочувствовал Фриделинде.
Глава двадцатая
Ужинали мы в большой столовой-гостиной с входом прямо из холла. Стены затянуты красным бархатом. Черные шелковые занавески, расшитые золотом, задернуты. На квадратном столе свечи в позолоченных подсвечниках, притом что с потолка свисали еще и яркие электрические люстры. Белая камчатная скатерть блестела, как обледенелая лыжная дорожка.
Во главе стола восседал Зигфрид Вагнер. Справа от него сидела старшая госпожа Вагнер — Козима. Я сидел слева от него. Рядом со мной разместились Ева Чемберлен, за нею Пуци, за ним мисс Тернер, за нею, в конце стола, сам Чемберлен, далее Уинифред Вагнер, а стул между ней и Козимой был пуст.
Детей за столом не было. Вероятно, госпожа Шнаппауф отвела их в подвал и придушила.
Нас обслуживали те же две горничные, что суетились в саду. На первое подали нечто вроде бобового супа. На поверхности водянистой серой жидкости в белой фарфоровой чашке плавали три-четыре покалеченные фасолинки в окружении морковной стружки. Я попробовал суп. На вкус он оказался еще хуже, чем на вид.
— Итак, господин Бомон, — начала Козима Вагнер, — вы расследуете то ужасное происшествие в Берлине. Когда пытались убить замечательного господина Гитлера.