Читать «Кавалькада» онлайн - страница 86

— Идемте, идемте, — сказал он. — Все ждут в саду. Сегодня такой чудесный денек, грех не посидеть на свежем воздухе.

На траве вокруг фонтана уже расставили соломенные стулья, маленькие деревянные столики и один большой. На большом столе стояли бутылки с вином, бокалы и пивные кружки, сверкавшие на солнце. Вокруг столов сидели и стояли люди. Две горничные сновали с бутылками и кувшинами с пивом. Трое детишек, два мальчугана и девчушка лет трех, играли слева с какой-то женщиной — должно быть, гувернанткой. Фриделинда подбежала к ним и, бойко размахивая руками, принялась рассказывать, что она только что узнала.

Вагнер провел нас по кругу и представил. Во-первых, под деревом в тенечке сидела его мать, госпожа Козина Вагнер, маленькая, худенькая седая старушка лет восьмидесяти. На ней было старомодное черное платье, на которое, как видно, ушло бессчетное количество метров шелка. Узкое лицо, ввалившиеся щеки по обе стороны крупного носа. Она казалась хрупкой, почти воздушной. Голос слабый, английский с сильным акцентом, но когда она настояла на том, чтобы пожать мне руку, я почувствовал силу в ее худых пальцах.

Была там и жена Зигфрида, англичанка, которую звали Уинифред, — маленькая и полная, в белом платье с кружевами у ворота. Темные волосы стянуты на затылке большим узлом, лицо волевое, скулы широкие, подбородок тяжелый. Ей было под сорок, то есть лет на двадцать меньше, чем мужу. Она курила сигарету с таким видом, будто где-то прочла, что табачный дым полезнее кислорода.

Был там еще его деверь, муж сестры, толстый близорукий англичанин лет шестидесяти по имени Хьюстон Стюарт Чемберлен. После того как мы с ним пожали друг другу руки, он взглянул на меня из-под кустистых бровей и сказал:

— Американец, да? И, судя по фамилии, французского происхождении.

— Это было так давно.

Он кивнул.

— Но кровь дает о себе знать, старина. Кровь всегда даст о себе знать.

Он был очень галантен с мисс Тернер — склонился к ее руке и широко улыбнулся.

— Тернер. Не родственница ли художника?

— Боюсь, нет.

— Зато ее мать, знаете ли, — вмешался Пуци, — была немкой.

— А, — отозвался Чемберлен и просиял. — Потрясающе! Значит, добрые тевтонские корни.

За всем этим без особой радости, точно ребенок, вывалившийся из шалаша на дереве, наблюдала сестра Зигфрида Ева, еще одна маленькая темноволосая женщина. Пришел черед нам познакомиться и с нею. На госпоже Еве было серое платье, показавшееся мне несколько мрачноватым и нарочито скромным, и тем не менее она выглядела по меньшей мере лет на десять моложе своего супруга — Чемберлена.

Нам также представили гувернантку госпожу Шнаппауф, высокую даму с тонкими губами, сжатыми в горестную складку. И трех других детей — Вольфганга, Виланда и Верену. Фриделинда, стоящая в сторонке, сказала:

— Вот видите, он и правда не знает немецкого.

— Хватит, — оборвал ее Вагнер и снова пригрозил пальцем. — Или пойдешь спать без ужина.

Притворно расширив глаза, Фриделинда прикрыла ладошкой рот. Потом наклонилась вперед и зашлась в смехе, довольная собой. Братья не обратили на нее внимания. Сестренка хихикнула. Гувернантка сердито нахмурилась.