Читать «К русской речи: Идиоматика и семантика поэтического языка О. Мандельштама» онлайн - страница 44
Вероника Файнберг
Кто, скажите, мне сознанье / Виноградом замутит («…Дев полуночных отвага…», 1913) –
Стоит, прекрасная, как тополь («Американка», 1913) –
На них кустарник двинулся стеной («Обиженно уходят на холмы…», 1915) –
Сияющей тонзуры честь («Аббат», 1915) –
Мы сходим медленно с ума («Когда на площадях и в тишине келейной…», 1917) –
Туда, где с темным содроганьем («Еще далеко асфоделей…», 1917) –
И руки слабые ломают перед ней («Когда Психея-жизнь спускается к теням…», 1920) –
Ты все толкуешь наобум («Мне жалко, что теперь зима…», 1920) –
И кромешна ночи тьма («Чуть мерцает призрачная сцена…», 1920) –
Не к вам влечется дух в годины тяжких бед («Люблю под сводами седыя тишины…», 1921) –
Под соленой пятою ветра устоит отвес («Нашедший подкову», 1923) –
Конь лежит в пыли и храпит в мыле («Нашедший подкову», 1923) –
Я скажу тебе с последней / Прямотой («Я скажу тебе с последней…», 1931) –
Я лишился и чаши на пире отцов / И веселья, и чести своей («За гремучую доблесть грядущих веков…», 1931, 1935) –
И ни крупицей души я ему не обязан («С миром державным я был лишь ребячески связан…», 1931) –
Мыслям и чувствам моим по старинному праву («С миром державным я был лишь ребячески связан…», 1931) –
Там зрачок профессорский, орлиный («Канцона», 1931) –
И пахло до отказу лавровишней! («Полночь в Москве…», 1931) –
Есть блуд труда, и он у нас в крови («Полночь в Москве…», 1931) –
А иногда пущусь на побегушки («Еще далеко мне до патриарха…», 1931) –
Послать хандру к туману, бесу, ляду («Еще далеко мне до патриарха…», 1931) –
И Фауста бес, сухой и моложавый, / Вновь старику кидается в ребро («Сегодня можно снять декалькомани…», 1931) —
Кто за честь природы фехтовальщик? («Ламарк», 1932) –
Ты у нас хитрее лиса («Стихи о русской поэзии, 1», 1932) –
И прямо мне в душу проник («Татары, узбеки и ненцы…», 1933) –
Хоть ключ один – вода разноречива – / Полужестка, полусладка… («Когда уснет земля и жар отпышет…», «<Из Петрарки>», 1933) –
Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей («Голубые глаза и горячая лобная кость…», 1934) –
И в глубине сторожевой ночи («Если б меня наши враги взяли…», 1937) –
Чернорабочей вспыхнут земли очи («Если б меня наши враги взяли…», 1937) –
И глаза застилавший мрак («Средь народного шума и спеха…», 1937) –
Эта слава другим не в пример («Стихи о неизвестном солдате», 1937) –
Мы видим, что поэзия Мандельштама регулярно прибегает к идиоматике. Она часто реализуется в словарном значении, хотя иногда помещается в нестандартные контексты, что приводит к семантическому сдвигу в рамках поэтического высказывания (при этом семантика идиомы не меняется или меняется минимально). Во всех приведенных в разделе 1 примерах идиома / коллокация легко опознается читателем. Конечно, наш список «простых» примеров заведомо неполный и количество примеров может быть значительно умножено; нормативное употребление фразеологии и ее легкие модификации характерны для поэтической речи и Мандельштама специальным образом не выделяют. Однако в стихах Мандельштама выделяются более сложные случаи работы с идиоматикой, которые мы классифицировали и объединили в следующие классы. В них примеры будут комментироваться и разбираться подробнее.