Читать «Исследования о самовольной смерти» онлайн - страница 48

К числу писателей сильно осуждавших самоубийство следует отнести Апиано Буанафеда. Сочинение его, история философии и критики самоубийства, изданное в Италии в 1762 году, было переведено на французский язык в 1843 г. Армелином и Л. Ф. Гериным. В числе сочинений, посвященных самоубийству, следует отметить сочинение знаменитой французской писательницы Г-жи Сталь, дочери известного министра Якова Некера, «de l’influence des passions sur le bonheur des individus et des nations, изданном в первый раз в 1796 году. В этом своем труде Г-жа Сталь с свойственным ей остроумием и изяществом слога высказывает крайне оригинальные мнения, из которых вполне ясно, что она защищает самоубийство. Некоторые её положения однако ошибочны; так например она полагает, что преступники почти никогда не лишают себя жизни. Это её положение опровергается неоспоримыми статистическими данными, собранными у Кетле, Морзелли, Легуа, Ломброза, Лихачева и др. Поводом к самоубийству, по мнению Г-жи Сталь, почти всегда является отвращение к жизни, поэтому решимости умереть должны предшествовать зрелые рассуждения и отчеты о своих поступках, потому-то между преступниками самоубийства очень редкое явление; само Провидение не хотело дать в руки преступников этот возвышенный способ прекращения страданий. Трудно, говорит она, чтобы нас не интересовал человек, стоящий выше природы, в тот момент, когда он отвергает жизнь, когда силою своей воли он умеет победить одно из величайших чувств инстинкт самосохранения. Так же точно трудно не верить в благородство стремлений человека, который лишается жизни вследствие сокрушения сердца и хорошо, что настоящие преступники не способны на такой поступок, иначе каждому благородному человеку с горечью пришлось бы сознавать, что он не вправе отказать в уважении такому существу, которое возбуждает в нас отвращение. Далее Г-жа Сталь говорит, что если бы люди больше думали о смерти и во всякое время готовы были бы без страха и сожаления встретить её приближение, они были бы несравненно счастливее, потому что тогда смелее шли бык высокой, хотя и опасной цели, зная, что в случае неудачи им не придется подвергаться превратностям судьбы, так как ключ от смерти в их собственных руках.

Много лет спустя появилось сочинение той же писательницы под заглавием «Reflection sur le suicide. Г-жа Сталь уже не прежняя поклонница философии 18 века; её страсть немного поулеглись. «Прежде я хвалила самоубийство, пишет она, потому что тогда я была в полном расцвете горячей молодости и гордости, но теперь я исправилась». Однако и в этом своем сочинении она далеко не безусловно осуждает самоубийство. Правда она называет его l’homicide de soi meme, но всё-таки допускает его целесообразность в иных случаях, как например, когда человек приносит себя в жертву не ради себя, но ради свободы. Затем она замечает, что, хотя и есть поступки более преступные, чем самоубийство, однако же ни один из них не лишает нас на всегда покровительства Божьего. В этом же трактате Г-жа Сталь высказала мысль, что страдание одно из необходимых условий для достижения счастья; не имея понятия о страдании, мы не ценили бы счастья. Мысль эта лежит в основании всех пессимистических теорий новейшего времени, учащих, что страдание есть положительное понятие, а наслаждение отрицательное. Таким образом Г-жа Сталь опередила свой век и выставила такой тезис, который находится в противоречии с тем, что она говорит дальше в этом своем труде, называя нашу жизнь единственным сокровищем, которым мы обладаем. Для совершения самоубийства нужно много храбрости, но за то, говорит она, в самоубийце мы не найдем стойкости и твердости характера. Чтобы расстаться с благом и идти на встречу неизвестности, надо иметь храбрость, но чтобы, не смотря на мучения и горе, остаться жить надо иметь стойкость, которой-то и нет у самоубийц. Вообще нужно находиться в состоянии бешенства, чтобы заглушить в себе инстинкт самосохранения, если только на такую жертву не принуждает нас религиозное чувство. Впрочем сокрушение, вызванное потерею лиц, соединенных с нами узами любви, могло бы служить оправданием самоубийства, так как страдания, вызываемые несчастной любовью, или разлукою с любимым человеком превосходят часто паши силы, данные нам Богом. В этих последних строках сказалась вполне страстная, любящая натура великой писательницы. Она не знает ничего выше и сильнее в жизни, как любовь. Это исповедь чуткой, болезненно-страстной души, выдающейся женщины, так много испытавшей па своем веку. За такую исповедь нельзя осуждать Г-жу Сталь, как Гр. Дзедушицкий, тем более, что у того же Дзедушицкого мы находим ) рассказ, слышанный им самим от одной заслуживающей доверия особы, знавшей в молодости Г-жу Сталь, что однажды Г-жа Сталь высказалась в том смысле, что она лучше бы предпочла самоубийство, чем навсегда отказаться от любви. Будучи уже вдовою, она безумно влюбилась в молодого Графа О***, но так как он не разделял её чувство, то она, обмотав вокруг своей шеи шаль, требовала от него любви, угрожая в случае отказа задушить себя на его глазах. Дзедушицкий не говорит, уступил-ли граф О*** и исполнил-ли он желания Г-жи Сталь, но можно предполагать, что и в этом случае, как всегда, женщина восторжествовала над мужчиною, иначе-бы, вероятно, в истории выдающихся самоубийств нам пришлось бы встретить имя этой замечательной женщины, рядом с Сафо, Дидоной, Клеопатрой и др. жертвами отринутой любви.