Читать «Исследования о самовольной смерти» онлайн - страница 38

«Обыкновенно, говорит он, считают самоубийство последствием отчаяния и безверия, а потому неизвинительным деянием, тем более, что после его совершения уже не возможен возврат. Но это мнение ошибочно, потому что далеко не всегда самоубийство возникает на почве отчаяния, безверия и ожесточенности». Да к тому же, кто лишает себя жизни, тот этим самым лишает себя возможности вновь грешить, так что стремление к смерти есть полное раскаяние, ибо раскаяние состоит в решимости никогда более не совершать того, в чём раскаялся. Веления природы, разума и религии почти всегда тождественны. Поэтому и преступления против законов природы не должны нас возмущать более, чем преступления против религии. Бог может сотворить чудо — но это не будет нарушением законов природы. Он может повелеть убийство, но тогда оно не будет грехом. Например поступок Самсона с Филистимлянами. Ибо всё, что творит Бог, естественно и согласно с природою вещей. Но с другой стороны слово природа понимается в таком широком значении, что каждый грех кажется противоестественным. По учению Св Августина, всякий порок — противоестествен. По учению Св. Фомы первородный грех свойствен человеческой природе. А так как всё другие грехи вытекают из первородной греховности человека, то и они так же естественны ). Нельзя утверждать, что самоубийство есть грех против природы, если под нею подразумевать чувственную природу, потому что многие добродетельные поступки часто противны плотской, чувственной природе. Так же точно нельзя утверждать, что самоубийство противоречит духовной природе, подтверждая этот взгляд тем, что у большинства народов оно осуждается законодательством. Ведь если считать большую или меньшую распространенность известного явления признаком его естественности и разумности, то придется признать разумным идолопоклонство.

Самосохранение конечно основной закон природы, он распространяется на животных еще более, чем на людей, ибо животным не понятны предписания долга. Но и среди животных бывают случаи самоубийства, так пеликаны и пчелы сами лишают себя иногда жизни. Человек же создан по образу Божию и ему дана свободная воля. И если бесстрастное, основанное на опыте, сознание убеждает человека, что источник самосохранения в нём иссяк, он может считать себя свободным от обязанности подчиняться закону самосохранения и делать то, что при других условиях было бы противно этому закону. Самосохранение есть ничто иное как страстное желание действительного или воображаемого блага. С этой точки зрения даже про мучеников нельзя сказать, чтобы они отрицали самосохранение. Правда они губили свое тело, но они верили, что через это достигнут таких вечных высших благ, которых алкало всё их существо. Свобода тоже естественное благо и при том почти не меньшее, чем сама жизнь; поэтому человек не грешит против природы, когда убивает себя, чтобы избежать рабства и лишения свободы. Если бы самоубийство противоречило какому нибудь специальному закону природы и вело бык гибели человеческого рода больше, чем другие грехи, как например развратное сластолюбие, пресыщение, уголовные преступления и проч., то оно не могло бы быть так распространено, потому что оно противно нашей чувственной природе и следовательно не имеет тех преимуществ, которыми отличаются другие грехи, доставляющие нам чувственные наслаждения…