Читать «Избранные (Повести и рассказы)» онлайн - страница 310

— Тысячу крон в месяц ему достаточно? — проговорил Бродберг.

— Тысячу крон? — беззвучно вскричал я. — Да этого не только ему... Может, мне немножко достанется.

— Вы можете с ним связаться?

— Сегодня же позвоню!

— У него есть телефон? — Бродберг вновь изумленно поднял мохнатую бровь. Снова чуть все не рухнуло!

— Телефон? Конечно, нет! Это у сестры телефон, точнее — у сестры... двоюродной. Да! — я вытер холодный пот.

Приехал этот бывший бомж, бывший алкоголик Вячеслав Пережогин — солидный, вальяжный, оставивший ради этой халявы изнурительную работу старшего искусствоведа. Шляпа, пальто. Я боялся, что он Бродбергу не понравится — но все справки: о тюремном заключении, о принудительном лечении от алкоголизма были у Вячеслава аккуратно подшиты... компьютеры заглотили. В результате чего этот наглый и, главное, абсолютно здоровый тип стал жить в шикарной квартире, в центре, снятой фондом специально для него, заглатывать цитрусы, учить языки. Несколько раз я закатывался к нему подхарчиться — кормлен был скупо, сдержанно — так якобы кормится вся Европа. О выпивке и речь не заходила. Куды кроны девал?

Разочаровавшись в западном гуманизме, я продолжал свою отчаянную жизнь между ложным алкоголиком и ложным диссидентом, который никогда, кстати, диссидентом не был, а только примазывался. Я жил, как можно жить между двумя красивыми домами, красивыми — но между — то есть падая.

Кот меня, однако, не забывал. Прислал еще какую-то баронессу, которая, увидев на вешалке мою драную шапку, в ужасе отшатнулась. Оказалось, их несколько-миллионный фонд занимается защитой бездомных котов. А тут — эта шапка! С трудом я выкрутился, сказав, что шапка не моя, забыл художник Гаврильчик. В том, что мой кореш Кот прислал именно защитницу котов, я увидел изощренное издевательство в его духе. Сама же Котесса на меня просто не реагировала, меня словно и не было рядом с ней: что значит европейская четкость программы! Я хотел было уцепиться буквально за хвост кота, вспомнив, что мой кот как раз неделю назад сбежал и в программу вписывается... но гоняться за собственным котом и умолять его поделиться мясом? В этом есть что-то странное, как, впрочем, и в самих программах этих организаций. Наглые коты, обласканные миллионерской помощью, сыто завывали в ночи; вокруг гремело под ветром кровельное железо, а у меня бурчало в животе...

Так что с презренным металлом Мотя подоспел как нельзя более кстати!

— Да не возьмут меня в издательство! Запрещенный я!

— Со мной можете ни о чем не беспокоиться! — надменно проговорил он.

На следующий день мы с Мотей очутились среди сдержанной роскоши Лялиной конторы: полированное дерево, шлифованный мрамор. Неужели что-то получится и я смогу сюда ходить?

Душа клокотала.

Ляля, бывшая Мотина жена, в строгом сером костюме, с низкой прилипшей челкой и слегка втянутыми пористыми щеками, смотрела на нас мрачно и решительно.

— Рассказывайте вы! — сказала она мне, как только Мотя открыл рот.

— Но мои заметки... исследования... — гундосил Мотя.

Ляля даже не повернулась к нему. Понятно, в общем, почему они разошлись.